Попытка возврата – 3

Ну, в принципе объяснение вполне логичное, не хуже любого другого, поэтому я с ним согласился. А потом, командир оставив меня в палате, ускакал по делам. После чего мы, с соседом по палате, который оказался подполковником танкистом, получившим пулю в плечо от снайпера, поели принесенные Гусевым гостинцы и я опять уснул. Потом были процедуры, потом концерт самодеятельности, потом опять уколы. В общем день прошел насыщенно. Второй день был как две капли воды похож на первый...

Да и утро 12 сентября, тоже началось с того, что мне опять всулупонили укол и вежливо пригласили на завтрак. Сестричка помогла нам с танкистом одеть халаты и умотала по своим делам, а я, так как сосед после завтрака снова уснул, пошел в больничный парк. Там пообщался с другими ходячими ранеными, которые в пять минут расстреляли всю пачку привезенных Гусевым папирос, а потом просто сидел на лавочке, наслаждаясь бездельем и отсутствием постоянной боли в руке.

Там, на лавочке меня и нашли мои пацаны. Гек с Жаном сначала искали командира в палате, но потом, следуя вводным медсестры, начали обшаривать парк. И хоть я сидел в стороне от главной аллеи, много времени на поиски не затратили. Ребята опять притащили целый вещмешок вкусняшек и блок французских сигарет, оказавшийся очень кстати, а то я уже подумывал, где бы раздобыть курево. Потом объяснили причину своего появления. Оказывается, еще вчера они думали заслать ко мне Северова, так как готовились к выходу, но потом все переигралось и Марат со Змеем и Фаготом поехали решать координационные вопросы в штаб полка НКВД, а их отпустили проведать раненого.

Разговор у нас только начался, как вдруг вдалеке вспыхнула стрельба. Интенсивная. Очень интенсивная. Как будто батальон в прорыв пошел. И эта стрельба все нарастала и нарастала, охватывая нас со всех сторон. Жан, настороженно крутя головой удивленно ругнулся и спросил:

– Что это?

Пучков тоже, стоял держа оружие наперевес и все пытался понять, откуда может грозить опасность. А у меня вдруг ослабели ноги и защекотало в носу. Секунд десять я молча смотрел на еле видимые в свете солнечного дня осветительные ракеты, взлетающие то тут то там, а потом встав, попросил у Лешки:

– Ну ка дай мне автомат...

И взяв у удивленного Гека "Калашников", выпустил в небо весь магазин. Потом, уронил ствол на гравий дорожки и обнимая друга здоровой рукой, проорал срывая горло:

– Победа!! Мужики, победа!!! 

* * * 

17 сентября 1944 года. г. Берлин

– Ты куда поехал, нам вон туда надо!

– Ничего подобного, вон надпись, специально для тупых!

– Сам дурак! Эти надписи, тут на каждом доме намалеваны!

– Отставить базар!

Гусев, начальственным рыком прекратил разборку между Геком и Змеем, а потом, сверившись с картой города, приказал молча сидящему за рулем Марату:

– Налево поворачивай.

Командир как обычно не ошибся и поэтому буквально через пять минут наш "УльЗиС" выехал на большую, усыпанную обломками строительного мусора и подбитой техникой, площадь. А всю противоположную сторону этой площади, занимала до сих пор дымящаяся громада Рейхстага. Проехать ближе было невозможно, поэтому мы вышли из машины и пошли дальше пешком. Одна рука у меня была на перевязи, зато во второй я крепко сжимал банку с краской. Потом, мы долго выбирали подходящую колонну, потом мужики искали лестницу, но в конце концов все было готово и я, зажав в зубах кисточку полез наверх. А когда долез, повесил банку на гвоздь и макая кисточку в ярко-белую краску стал выводить на закопченной колонне: РАЗВАЛИНАМИ РЕЙХСТАГА – УДОВЛЕТВОРЕН! И подписи – Гек, Шах, Змей, Колдун, Фагот, Гамаюн, Жан. 

Эпилог

19 февраля 1994 года. Тридцать пять километров северо-западнее Сталинграда. Окрестности деревни Малеевка.

В лесопосадке стояла совершеннейшая тишина – даже птиц не было слышно и только снег тихо поскрипывал под лыжами. Я, размеренно двигая руками и ногами совершал еженедельный обязательный моцион в семь километров – от хозяйства Завидова до Синицыных прудов и обратно. Вот кто бы мне раньше сказал, что буду находить удовольствие от бесцельного хождения по лесу, ни в жизнь бы не поверил. А сейчас уже привык к этому прописанному врачами действию и уже лет пять, как не представляю себя без этой лыжной, или пешей прогулки. Сзади, почти так же бесшумно скользил мой телохранитель – Миша Ребров.