Пора домой

Матвей не сопротивлялся. Скорый отъезд со всей семьей и вещами походил на бегство. И еще казалось, что вся ситуация спланирована заранее на много ходов вперед, будто они были персонажами учебной задачи: «Из пункта А в пункт Б вышел скорый поезд…» Полагалось только рассчитать время пути, а личности пассажиров никто просто не брал в расчет. Вдруг да дернут стоп-кран? В условиях это не предусматривалось, и от этой заданности хотелось кричать.

Ребенок родился в срок. В вестибюле роддома, подхватив живой сверток, Матвей неожиданно ужаснулся мысли, а вдруг бы не состоялось второго, маленького Матвея Журбы.

Пожилая сестра смерила его взглядом и выдала в поощрение:

– Выйдешь на пенсию – заходи к нам еще. Бог тебе за это веку прибавит.

Ребенок в свертке закряхтел, завозился и поприветствовал жизнь робким криком.

Весна 2003

Смерть Марата

Почему ее занесло в этот магазинчик? Да нипочему, а так, она по обыкновению не хотела опаздывать, поэтому пришла на двадцать минут раньше, однако не хотела и сидеть в одиночестве с чашкой кофе, делая вид, что вовсе никого не ждет. Потому что прийти на свидание раньше кавалера представлялось не просто глупым – даже обидным, как будто она так жаждала этой встречи, а ведь на самом деле нет, ничуть. Вообще, она согласилась встретиться с ним только потому, что встреча в кафе вырывалась из общего течения будней. Она очень давно не бывала в кафе. Но еще дольше не заходила в магазины нижнего белья. Трусы покупала на рынке почти за бесценок, а лифчик ей с самого начала был ни к чему – она так и не переросла подростковый размер В, грудь у нее не потяжелела и не обвисла, правда, раз в месяц настойчиво напоминала о себе, наливаясь соком, как бы желая насытить еще одного будущего младенца, однако рожать детей было, кажется, поздно, а чем еще таким особенным заняться в ближайшее время, она плохо представляла. Можно было съездить в Европу во время отпуска, но там теперь было почти то же самое, что и здесь: большие и маленькие магазины, кофейни, пиццерии и – невозможность вписаться в общество, населявшее эти заведения. Иногда на работе, когда из соседнего кабинета или коридора доносились отголоски бойкого разговора или смеха, она думала, что вот там происходит настоящая жизнь, которая лишь изредка, по крайней необходимости задевает ее. А так она присутствовала в мире почти незаметно и вряд ли кого-то особенно интересовала, кроме торговцев, кстати, в тот самый момент, когда возникала перед прилавком. Так вот, ее невзначай занесло в этот магазинчик нижнего белья – других магазинов в окрестностях не было, хотя она с большим удовольствием завернула бы в книжный и, может быть, даже купила бы что-нибудь на предмет вечернего чтения, но выбирать не пришлось. И эта невозможность выбора – не магазина, а вообще жизненных вариантов – усугубляла тоскливое настроение ранней весны, существующей пока на уровне понимания того, что слякоть и пронзительно-мокрый воздух – это спутники именно весны, а не депрессии. В пальто было жарко, она расстегнула ворот, потом, в магазине, и само пальто, заодно ответив на призыв полуобнаженных тел с плакатов, плотно облепивших свободное пространство. Она оказалась единственным посетителем этой лавочки, поэтому продавщица немедля взяла ее в оборот. Продавцам иногда удается столь ловко соткать паутину, что покупателю уже не ускользнуть, и он, как обреченная муха, бьется в куче собственных одежек, уединившись в примерочной кабинке, в глубине сознания понимая, что все заранее предрешено.

– Что вас интересует? – Продавщица, не дав ответить, выложила на прилавок коробочки с кружевными трусиками, одновременно окинув ее фигуру придирчивым, почти мужским взглядом. – У вас размер, наверное…

– Только не стринги! – Она попробовала еще трепыхнуть крылышками.

– Пожалуйста: шортики, модель «танго» с заниженной талией, бесшовные, с кружевом. – Продавщица, как фокусник, выуживала из небытия все новые модели, и в некоторый момент определенно щелкнуло, ее зацепили черные трусики с эластичной кружевной каймой по линии бедра. Такие каемки оставляют на теле зримые следы, которые хочется целовать…

Она испытала даже некоторую радость от небольшой обновы, хотя еще десять минут назад ей бы и в голову не пришло купить новые трусики, но ведь ее ожидало свидание, то есть пока просто встреча в кафе с человеком, которого она знала когда-то в юности и, если бы не это обстоятельство, не обратила бы на него никакого внимания: подумаешь, потрепанный лысоватый дядька с животом, который перетекал через широкий брючный ремень, подобно квашне…

– Теперь подберем лифчик. – Продавщица, не дав опомниться, сняла со стойки несколько изделий, которые вспорхнули в воздухе, подобно стайке черных бабочек, и опустились ей в руки. – Ну-ка, снимите пальто…

– Я редко ношу лифчики… – Голос ее прозвучал робко и бесследно растаял в эфире.

– Напрасно. У вас объем, полагаю, семьдесят пять… – Продавщица через прилавок неожиданно обхватила ее под грудью. – А какой размер чашки?

– «Бэ». Всегда носила «Бэ».