Пора охоты на моржей

На этот раз инспектор справился с оленями, рванувшимися было по следу упряжки Айны, и с помощью тины, которым слегка ударял правого — ведущего, направил их по целине. За ним двинулось и стадо. Но не успели они с Тымко добраться до ложбины, как впереди показалась упряжка. Она неслась по целине. Приблизившись, круто развернулась и стала. Это был Айны.

— Оказывается, мое стадо совсем рядом, — объяснил он инспектору. Айны сошел с нарты, дал ему поводья, чтобы придержал упряжку, и пошел навстречу Тымко.

Вдвоем они развернули стадо и, помахав и пощелкав чаатами, отпустили его. Олени сначала испуганно рванулись, а потом медленно скрылись в лесу. Впереди шел здоровенный и крепкий кырыначгын — бык-самец.

— А не разбегутся? — спросил инспектор подошедшего Айны, передавая ему поводья.

— Кырым, нет, — уверенно ответил Айны. — Они еще ночью чуяли своих. Теперь домой! Аттау! Всех оленей собрали, ни один не пропал, — радовался Айны.

Он сел на нарту. Подошел Тымко и стал пристраиваться позади инспектора.

— Нет, давай ты управляй оленями! — предложил тот и пересел назад.

Теперь, когда стадо не сдерживало оленеводов, они дали волю своему искусству. Айны резко ударил косточкой тины по крупам оленей. Они вздрогнули и сорвались с места. То же самое проделал Тымко. Инспектор крепко ухватился за пастуха. Щелкали ритмично копыта, ровно дышали олени, летели острые комочки снега и били в лицо. Тымко сидел пригнувшись и вытянутой рукой погонял животных, стараясь не отстать от Айны. Мелькали деревья, кусты, нарту подкидывало на кочках, валило с боку на бок, но Тымко умело удерживал ее ногами. «И какой же чукча не любит быстрой езды!» — перефразировал инспектор слова Гоголя.

Стойбище оленеводов расположилось на большой ровной поляне, окруженной густым лесом. Здесь стояли четыре яранги и две длинные палатки. Между ними виднелись грузовые нарты, груженные шкурами, запасными пологами и разной рухлядью. На одной легковой нарте была привязана жестяная печь. Напротив первой палатки стояла большая тренога над огневищем, на ней висел громадный котел. Снег был утоптан. Бегали с чаатами в руках ребятишки-дошкольники и накидывали петли на торчащие предметы. Старая бабка волокла за собой по снегу меховой мешок из оленьих шкур, из которого выглядывало пухленькое и разрумянившееся личико годовалой девочки в пыжиковой шапчонке с телячьими ушками на макушке. Она с любопытством смотрела черными глазками по сторонам, и ей, видимо, было уютно в этом теплом убежище.

На стоянке сошлись три бригады колхоза «Новая жизнь». В двух ярангах располагалась бригада Айны, в двух других — бригада пожилого и опытного Келевги, а в палатках жила комсомольско-молодежная бригада Айметгыргина. Не случайно все три бригады выбрали это место для зимней стоянки. Здесь кругом хорошие, богатые пастбища, и оленям хватало корма. Стада по три-три с половиной тысячи голов находились в десяти — пятнадцати километрах от стойбища, а для настоящего чаучу это не расстояние. При необходимости стада подгоняли к самому стойбищу. Вся местность называлась по-чукотски Ыпальгин, что в буквальном переводе означает «сало», «жир». Здесь олени никогда не теряли своей упитанности зимой и к весне, к началу отела, были крепкими и сильными. Этим же именем называлась и центральная усадьба колхоза, от которой стойбище располагалось километрах в шестидесяти.

Отпустив ездовых оленей в стадо, Айны завел инспектора к себе в ярангу, где у очага уже стоял готовый чайник.

— Наш попутчик, — представил он инспектора жене.

Жена Айны Мария, в пушистом керкере, приветливо улыбнулась. Двое ребятишек с интересом смотрели на гостя. Старший мальчишка, в шапке-ушанке, сдвинутой на ухо, в настоящей мужской кухлянке, подпоясанной ремнем, решительно сел рядом с инспектором. Ему было лет шесть. Девочка помладше пряталась за спиной матери, присевшей на корточки у очага, и застенчиво выглядывала из-за плеча. Голова ее была покрыта красивым цветастым платком, на ней, как и на матери, был пушистый керкер, в котором она походила на маленького медвежонка.

— Да он не страшный, — сказал Айны и притянул девочку к себе.

Мария разливала по кружкам на блюдечках душистый крепкий чай.

Чай у оленеводов всегда особенно вкусный. Они его заваривают по-своему. Никогда не дают перекипеть воде и, как только появляются пузырьки, кидают щепотку чая и снимают с огня.

Айны рассказал Марии, как он встретился с инспектором. Мария была намного младше мужа и с интересом слушала его.

— Когда Тымненто сказал, что он понимает, — кивнул Айны на инспектора, — то у меня голова будто завертелась, и я упал в снег, даже сказать ничего не мог, — смеялся он.

— Кыкэ вай! — удивленно воскликнула Мария. — Обиделся, наверно?

— Нет, мы хорошими друзьями стали. Верно?

— Верно, — подтвердил инспектор.