Пора по бабам

Из зеркала на него глянул немолодой уже человек с печально вздернутыми бровями и совершенно дикой прической. По всему черепу растянулась просторная блестящая гладь, Клава называет ее плешью, по краям, грубо говоря, плеши топорщились чахлые кустики седых волосин, неровно выстриженных детской рукой. С такой прической Акакий напоминал сильно запущенного больного.

– Клавдия!! – с диким ревом выскочил он из ванной. – Почему за ребенком не следишь?! Это кто у меня вместо головы бардак сотворил, я тебя спрашиваю?! Тебе доверили дитя, а ты за ребенком усмотреть не можешь!!

Клавдия только затрясла подбородком, и отчего-то глаза ее наполнились влагой.

– Стара я стала, Кака, – всхлипнула она, и оба мужчины раскрыли рты – так непривычны были для Клавдии слезы. – Не могу за своими детьми уследить, где уж мне за Аниным… Одна дочь ребенка бросает, на работу несется, врет матери… Другой каких-то баб по ночам домой таскает… Разве меня кто слушает, Кака? Вот и тебя тоже – сколько раз к сыночку домой бегал, а тебе даже двери не открыли! Так что, чего уж на Яночку сердиться… А ты, Кака, не печалься, завтра я тебя сама налысо побрею, да и все. Чего уж по волосам плакать, по детям своим надо…

Даниил перестал фальшиво улыбаться, уселся за стол и положил перед собой руки.

– Пап, говорили мне, что ты приходил… – начал он, насупясь. – Яночка, иди-ка, включи телевизор, там сейчас про Маугли показывают. И вытащи зайцев из коробки, к ним еще игра какая-то прилагается.

Девочка швыркнула носом, однако ослушаться не решилась, да и игра еще не была найдена. И, звонко топая, она унеслась в комнату.

– Пап, я знаю, что ты ко мне приходил, мне говорили. Только меня не было дома.

– А кто? Кто тогда был у тебя дома? Грабители? Воры? – не выдержала Клавдия.

– Ну почему сразу воры? – удивился сын. – Просто у нас к Мишке приехали родственницы, сестра жены, кажется, с дочерьми, а они еще ремонт не успели доделать. Хотели как лучше – к приезду родственников, а им с полами затянули. Ну я и предложил им пока у меня пожить. Ну, чего зря по гостиницам маяться. А сам я в дом перебрался.

У сына действительно имелся еще и дом в двадцати километрах от города. Совсем недавно он продал роскошную дачу, кое-что добавил и купил особнячок в три этажа. Дом был уже готов принять новых хозяев, да те как-то пока не торопились – Лилечка докупала кое-что по мелочам, Даня задумал сад и фонтаны, переезжать же было решено летом. А вот, оказывается, домик раньше сгодился.

– А чего ж они – не могли двери открыть? – с обидой бубнил Акакий Игоревич, все еще ощупывая исковерканную прическу.

– Так старшие днем по магазинам бегают, а младшую – десять лет девчонке – дома оставляют одну, она от телевизора ни на шаг. Ну и, понятное дело, строго-настрого ей запрещено не только открывать, даже близко к двери подходить. Пап, мама, ну неужели вы думаете, я бы вам не открыл? Или Лиля, если бы вернулась? – Сын растерянно смотрел на родителей.

Клавдия утерла полотенцем нос, тут же смахнула этим же полотенчиком волоски с головы супруга и проворчала:

– Думаем мы… Мы не думаем, нам твоя сестрица так прямо и сказала: мол, вернулась Лиля домой, живет с мужем в счастливом браке, так что не волнуйтесь, дорогие родители. Врала, конечно.

У Дани вытянулось лицо.

– Нет, ну… если Аня сама так сказала… Ага… стало быть, вернулась… в браке мы с ней проживаем, и в очень даже счастливом.

– Ой, я тебя умоляю, – поморщилась Клавдия. – Ты вроде что-то отцу притащил? Наливай и пей. Врут все и врут… сколько уже можно?

Что-то ворча, она удалилась в комнату и через минуту мужчины уже слышали, как бабушка с внучкой раскладывают новую игру.

Всю ночь Клавдия ворочалась с боку на бок и дико завидовала Каке, который сочно захрапел, едва добрался до подушки.

– Вот сурок, – вздыхала она. – Весь вечер продрых, а ночью храпит, надрывается. А тут…