Пора свиданий

что женщины, отданные для развлечений Ла Тремуйлю, принадлежат ее народу. Катрин вдруг захотелось утешить ее.

— Это долго теперь не продлится. Будем молиться Богу, чтобы он скорее позволил мне подняться туда, в замок.

— Молиться, чтобы подвергать себя опасности? — спросила Сара. — Ты, должно быть, сумасшедшая.

Но Катрин торопила момент, когда каприз главного камергера сведет их лицом к лицу. Каждый вечер, сидя у костра после общего ужина, она внимательно наблюдала за девушками, танцевавшими по приказу Феро, чтобы суметь повторить их движения. Предводитель не разговаривал с ней, но она знала, что именно для нее он просил девушек танцевать каждый вечер, и частенько ощущала на себе его мрачный, загадочный и тяжелый взгляд.

И все-таки среди женщин Катрин нашла себе двух приятельниц. Вначале старую Орку, которая часами смотрела на нее, молча покачивая головой. Казалось, что смерть сына помутила разум старой женщины, но Катрин находила утешение в добрых глазах цыганки. Другой женщиной, не проявлявшей враждебности к ней, была родная сестра Феро. Терейне было лет двадцать. Она осталась горбатой после того, как упала в детстве, и на вид ей можно было дать не более двенадцати. На невзрачном лице, худом и бледном, сияли два черных озера, глубоких и чистых.

Терейна пришла к Катрин на следующий день после ее появления. Ничего не говоря, со смущенной улыбкой на лице, она протянула ей утку, которой сама свернула шею, Катрин поняла, что это был подарок, поблагодарила девушку, но не могла сдержаться и спросила:

— Где ты ее взяла?

— Там, — ответила Терейна. — Около болота рядом с монастырем.

— Очень мило с твоей стороны, но знаешь ли ты, что эта утка принадлежит другим?

— Как другим? Другим она не может принадлежать, только Богу, а Бог создал животных и птиц, чтобы кормить людей. Почему некоторые должны держать их только Для себя?

Катрин не нашла, что ответить ей. Зажаренную утку они съели пополам. С тех пор девушка привязалась к Катрин, помогая ей привыкать к своему новому положению. В таборе сестра предводителя занимала особое место. Она знала целебные свойства трав, и за эти знания ее называли драбарни — травница, женщина, которая лечит болезни, может облегчить страдания умирающего или приворожить кого-то. Все ее немного побаивались.

Когда наступили сумерки четвертого дня, Феро не позвал на ужин к своему костру обеих женщин, как он это делал в предыдущие вечера. Они разделили трапезу вместе со старой Оркой и молча съели кашу из ржаной крупы, сала и дикого лука, приготовленную старой женщиной. В таборе царила тягостная обстановка, потому что до сих пор не было никаких вестей от двух девушек, находившихся в замке. К тому же многие мужчины ушли на рыбалку вниз по Луаре, чтобы не рисковать и не попасть в руки королевских слуг, и должны вернуться через два-три дня. Феро, укрывшийся в своей повозке, никуда не выходил; в этот вечер не было ни плясок, ни пения.

Весь день по небу ходили тяжелые черные тучи, потом наступила обычная для этого времени года духота. Приближалась гроза, дышать было нечем. Катрин едва притронулась к жирной каше, вызывавшей у нее тошноту, и уже собиралась забраться в повозку и лечь спать, когда Терейна появилась около костра. Темно-красная шаль, в которую она завернулась, контрастировала с бледным лицом цыганки, вынырнувшей из темноты как призрак. Сара предложила ей сесть возле себя, но девушка смотрела на Катрин.

— Мой брат требует тебя, Чалан. Я отведу тебя к нему.

— Что ему надо? — быстро спросила Сара, поднимаясь.

— Кто я такая, чтобы спрашивать его? Вожак приказывает, и я ему подчиняюсь.

— Я пойду вместе с ней, — заявила Сара.

— Феро сказал только Чалан. Он не сказал Чалан и Сара. Пойдем, сестра моя. Он не любит ждать.

И, сделав шаг, девушка скрылась в тени. Катрин безропотно пошла за красным привидением. Идя одна за другой, они пересекли притихший лагерь. Гасли костры, и цыгане укладывались спать. Стояла темная ночь. Когда перед ними неожиданно возникла повозка предводителя, освещенная изнутри масляным, светильником и служившая ему домом, Терейна остановилась и обернулась к Катрин. Та увидела, как блестят большие глаза цыганки.

— Чалан, сестра моя, ты знаешь, что я люблю тебя, — сказала она серьезно. — Я так думаю, по крайней мере. Ты всегда была добра ко мне.

— Это потому, что я тебя люблю. И сегодня вечером я хочу тебе это доказать. Вот… возьми это и выпей.

Она вытащила маленький флакон, нагретый теплом ее тела, и вложила его в руку Катрин.

— Что это? — подозрительно спросила она.

— То, в чем ты очень нуждаешься. Я прочла это в твоих глазах, Чалан. Твое сердце холодно, как сердце мертвеца, и я хочу, чтобы оно ожило. Пей и не сомневайся, если ты доверяешь мне, — добавила она с такой грустью, что Катрин почувствовала, как исчезает ее недоверие.

— Я не сомневаюсь в тебе, Терейна, но почему надо пить именно сейчас?

— Потому что сегодня вечером тебе это будет необходимо. Пей и не бойся, это благотворные травы. Ты больше не будешь чувствовать ни усталости, ни страха. Я приготовила эту смесь для тебя… потому что я люблю тебя.