Пора выбирать (СИ)

— Нет, но оно мне и не понадобится, — загадочно ответила Алиса. На немой вопрос Захара: «То есть как?!», пояснила. — Я не вытираюсь, обсыхаю на солнце. Это очень приятно, когда выходишь из воды, и капли на твоём теле медленно тают под лучами пригревающего светила. Там прекрасная водичка, очень бодрая. И пляжик такой каменный, на этих камнях удобно лежать, если выбрать место, где не сильно много острых краёв. Там вообще довольно нелюдный пятачок есть у меня, облюбованный. Где почти никого не бывает, разве что проходит кто, и то редко. И я там загораю совершенно свободно, никакая одежда меня не стесняет. Я люблю так иногда ездить туда в одиночку и купаться голышом.

— Погоди! Бухта Ерам?! Это же там, где детский лагерь «Посейдон» находится.

— Я-то точно не в детском лагере купаюсь. Ты же не думаешь, что я какая-нибудь извращенка? — Алиса шутливо ущипнула Захара. — Бухта Ерам большая, простирается на много километров, там полно пустынных мест. Ты мог бы поехать со мной и посмотреть.

— Я? Ты что? Купаться обнажённым? Нет! У меня же мама судья. Вдруг какие-нибудь папарацци, заснимут, и потом используют как компромат, — испугался Захар.

— Ну, полежишь рядом. Одетый.

— Нет, если я буду одетый, а ты — раздета, я буду вносить дисгармонию, — выкрутился Захар. Хотя при этом почувствовал, как жгучий соблазн неожиданно вспых у него в груди. — А как же реагируют мимо проходящие люди на тебя?.. Если ты говоришь, там такие есть?

— Никак. Такое бывает достаточно редко. Обычно просто проходят, иногда издают крики одобрения. Я же не напоказ это делаю, не то чтобы я эксгибиционистка какая. Просто мне так нравится. Это естественно. Тело должно отдыхать от одежды. Никакие общественные условности не должны преграждать человеку путь к слиянию с природой. Иногда подходят ближе, знакомятся, но это уж совсем редко, какие-нибудь очень смелые, я даже не помню, когда последний раз такое было. Один раз мужик предложил заняться сексом. Реакция простая — пошёл на хрен, и всё. Если есть какая-то агрессия, можно же просто уйти. На крайний случай, я же и нож с собой ношу. Я же владею ножевым боем.

— Какая ты умница, — присвистнул Захар.

Они помолчали несколько минут. Алиса была явно довольна беседой, она подошла к окну и посмотрела на сахарное утро. Захар боролся с внутренними терзаниями. С одной стороны стоял долг приехать домой пораньше на маршрутке и заняться нужным и общественно полезным делом. С другой стороны, он не мог бросить Алису в городе, и тем более заставить её пилить пять-шесть километров пешком. Это было недопустимо. Однако, он знал, что если приедет домой после обеда, сегодня уже вряд ли примется за монтаж, потому что не будет правильного настроя. Если и сядет, то сделает немного. В результате борьбы победил долг перед человеком, а не долг перед человечеством. В этом раунде личной борьбы. Но окончательное слово во всей войне ещё не было сказано…

И вот они шли по городу, решив погулять то время, которое у них оставалось до послеобеднего автобуса — а это было несколько с лишним часов. Не сидеть же их дома, в душной квартире, пья горячий чай. Они шли сначала по шпалам. Вдоль моря, мимо улицы Светланской, шла железная дорога, ведущая к вокзалу. Дорога большую часть пути была однолинейная, и составов Захар здесь никогда не видел. Однако «железка» поддерживалась в исправности, видимо, нужна была для технических целей (например, здесь что-то возили по ночам), или как резерв. Они брели, по шпалам между рельсами, не решаясь держаться за руки, с рюкзаками за плечами, как аутентичные путники, странники, пленники дороги, символ дороги — железная дорога… И солнце светило им навстречу, они щурились, и разговаривали, и были счастливы, хотя остро ощущали непостоянство любого счастья. И постоянство любого непостоянства. Постоянство есть пьянство.