Пора жить

Катя, ахая от возбуждения, ползала по склону, собирая грибы. Их было очень много, и девушку охватил азарт. Степан курил, посмеиваясь, наблюдал, как она перебегает от одного грибного места к другому и шумно радуется изобилию. Наконец окликнул ее:

— Эй, грибница! Не заплутай! Всех не соберешь, возвращайся, ехать надо.

Катя, разгоряченная, с грязными руками и коленями, взобралась на телегу. Степан взял у нее из рук пакет, пристроил его сбоку.

— Там так много грибов! — принялась она ему рассказывать, не успокоившись от грибного азарта.

Степан, улыбаясь, подтолкнул под нее соломы, бережно убрал с волос приставший сухой листик. Катя совсем близко увидела его загорелое лицо, прищуренные в улыбке темно-карие глаза под густыми черными бровями, крупный нос и красивые чувственные губы. Она смотрела на него и не могла отвести взгляд.

Степан, нахмурившись, отвернулся, дернул вожжи.

— Но, пошла, — глядя в сторону, обронил. — Больше никаких грибов, никаких остановок, нечего время зря терять.

Оба надолго замолчали.

Лошадка добежала до быстрой речушки. Степан придержал вожжи, и телега, громыхая, стала спускаться к броду. На том берегу стояла легковая машина. Перебравшись, Степан остановил лошадь. Из машины вышла молодая женщина и бросилась к нему.

— Степа, а я к тебе еду! — она схватила его за руку, резко обернулась в сторону Кати.

Мужчина освободил руку, спокойно спросил:

— Чего так всполошилась-то?

— Ой, Степочка, что вчера было! Давай в сторону отойдем, это не для посторонних ушей, — девушка потянула Степана за машину, что-то с горячностью стала рассказывать.

Степан молча слушал. Наконец остановил ее.

— Поезжай домой. Я сам с ними разберусь, сейчас как раз к бабке еду.

— Я с тобой!

— Я же сказал, нечего тебе тут делать.

— Хорошо. Но обещай сразу позвонить и рассказать обо всем!

Степан нетерпеливо отмахнулся:

— Ладно.

— Не забудь, — настаивала девушка, но он уже вернулся к телеге и не слушал ее.

— Что-нибудь случилось? — спросила Катя.

— Ничего, что тебя бы касалось, — грубо ответил мужчина.

— Просто я услышала, что вы говорили про бабку. Я подумала, что это та самая Ильинична, к которой мы сейчас едем, — объяснила она свое любопытство.

Степан с досадой поморщился. Кате стало очень неловко. Она даже покраснела от такой, казалось бы, мелочи, ей стало тяжелее дышать.

Степан кинул на нее взгляд, смутился сам.

— Да нет. Это соседка моей свояченицы… Нога что-то разболелась. К дождю, наверное, — неловко оправдался он. — Будь спокойна, все нормально с бабкой. Скоро уже приедем.

В эту минуту у нее сжалось сердце. Она вспомнила, что забыла лекарства у Степана в летнике. Приступ захлестнул с такой силой, что Катя, охнув, уцепилась руками за край телеги. Боль была пронзительной и глубокой. Она откинулась на солому и закусила губы, чтобы не закричать. Степан обернулся, увидел серое лицо девушки. Она уже ничего не чувствовала, кроме тяжелого обруча, который все сильнее сжимал сердце.

— Ах ты, Боже мой! — выдохнул Степан, — Катя, что?! Сердце?

Девушка с обильно выступившей на лице испариной, потемневшими глазами посмотрела на него и потеряла сознание.

Степан дрожащими руками положил ее удобнее, смочил водой из фляги, расстегнул лифчик и послушал сердце. Дыхание было слабым.

— Ах, девочка моя, — бормотал он, настегивая лошадь. — Потерпи, милая, потерпи, сейчас уже приедем. Ты, главное, дыши, дыши, милая моя!

Телега с грохотом подлетела к дому, стоявшему у самого леса в стороне от деревни. Степан взял Катю на руки, поспешил к нему.

10

— Дае! Дае! (Мама!). Где ты, — звал Степан, поднимаясь по ступеням. Навстречу вышла высокая седая женщина, за ней — худенький черноглазый мальчик лет шести. Ни о чем не спрашивая, она приказала:

— Неси в комнату на диван.

А мальчику велела принести воды из колодца. Степан, уложив девушку, стал рассказывать женщине, что случилось. Мальчик принес в ведерке воды, поставил около дивана и ласково прижался к Степану. Тот обнял его, поцеловал в макушку.

— Все-таки сбежал от тетки, — ласково пожурил его. — Беги, сынок, во двор, привяжи лошадь, я сейчас к тебе выйду.

Мальчик улыбнулся отцу и вышел.

— Это та самая Катя из города? — спросила Ильинична. — Ко мне родственник ее приезжал, историю болезни привозил. Хорошего там мало.

— Дае, — голос Степана дрогнул. — Она, правда, очень тяжелая, или есть надежда?

— Надежда есть всегда, — сурово ответила женщина, обтирая Катю мокрой тряпицей. — Ты мне лучше расскажи, что в дороге случилось, что она это так близко к сердцу приняла? Этот приступ не простой, а сильным и внезапным сердечным переживанием вызванный.

Степан растерянно развел руками.

— Три дня она у тебя в лесу жила, — продолжала расспрашивать бабка. — Чем ты ее эти дни занимал? Или уже успел приголубить девушку? Все выкладывай!

— Ты чего такое несешь? — сердито возразил Степан.