Порабощенная

— Я знаю, что это так. — Она окинула его взглядом с головы до ног, задержавшись на его губах, потом широких плечах и наконец выпуклости в его паху. — Годы не были к тебе милостивы, лорд Бат.

Он оскорбленно застыл.

— Что ты хочешь сказать, черт побери?

— Ну, надменен ты не меньше Маркуса, те же властность и командирский тон, но семнадцать веков оставили на тебе малопривлекательный след. Ты слишком умудрен, циничен и себялюбив. А еще тщеславен и скучен. И, возможно, распутен. Другими словами, лорд Бат, ты слегка заезжен, и в этом нет ничего хорошего.

— Тогда я избавлю тебя от моего малоприятного присутствия!

— Прекрасно! Мне бы хотелось одеться. Я вовсе не инвалид.

— Ты ничего такого не сделаешь, черт возьми! Ты серьезно больна. Еще и не начала поправляться. Ты все еще…

— Не в себе? — мило спросила Диана.

— Да, не в себе! Я не стану говорить то, чего не думаю. Ты останешься в постели или…

Она подняла подбородок:

— Или что?

— Я не стану звать своего надсмотрщика. Я побью тебя сам. — В его темных глазах вспыхнул огонь, предупредивший ее, что граф вполне способен на это.

Диана улеглась поудобнее. До чего же чудесно снова слышать этот низкий мужской голос! Просто лежать и слушать его, родной и знакомый, отдающий властные команды, и знать, что вовсе не собираешься им подчиняться, несмотря на известный риск.

Марк уже взялся за ручку двери, но опять повернулся к ней:

— Ты не спросила о Питере.

— Питере? — непонимающе переспросила она.

— Твоем женихе, Питере Хардвике. Ты его помнишь?

Что это в его голосе, сарказм?

— К сожалению, — ответила она спокойно.

Он воспрянул духом и все же счел нужным выговорить ей:

— Ты поставила моего брата в ужасное положение своим исчезновением. Об этом писали во всех газетах. Он организовал тщательные поиски. Питер очень обрадовался, когда я тебя нашел, так что, судя по всему, его чувства к тебе не изменились, несмотря ни на что.

— Между мной и твоим братом нет абсолютно ничего. Я не стала отрицать обручения в ту ночь, когда ты нас застал вместе, поскольку считала, что он меня скомпрометировал. Я была излишне наивна.

— Так ты не любишь Питера? — резко спросил он.

Диана рассмеялась:

— Питер — мальчик. С той поры, как я его видела в последний раз, я познала настоящую страсть. Я уже не тот наивный ребенок, который может попасться в ловушку из-за нескольких поцелуев. С той поры мне довелось испытать любовь мужчины — настоящего мужчины!

Марк Хардвик вернулся к кровати.

— Питер, сегодня утром уехал в Лондон, несмотря на снег. Он должен сообщить твоим тете и дяде о твоем возвращении. Естественно, они приедут с ним. Я жду их завтра вечером, если только дороги не слишком занесло.

— Уф, Пруденс! — содрогнулась Диана. — Видимо, придется с ней встретиться.

— Ты ее боишься?

Диана немного подумала.

— Боялась. Она держала меня на очень коротком поводке. Подавляла меня, а когда ей это не удавалось, заставляла чувствовать себя виноватой, играла на моем сострадании, притворяясь больной. Ей скоро придется узнать, что я уже больше не послушная девочка, а женщина.

— Сплетни по поводу твоего исчезновения не доставили ей радости.

На лице Дианы появилось выражение полного удовлетворения.

— Ее бог — респектабельность. Господи, до чего мне хотелось бы посмотреть на нее, когда она чувствует себя неловко!

— Тетя и дядя до сих пор твои законные опекуны, — предупредил он.

Удовлетворение на лице уступило место тревоге.

— Я-то думал, ты не боишься.

— Пруденс сурово меня накажет, но после всего того ужаса, что мне пришлось пережить, Пруденс — сущие пустяки.

Он вопросительно поднял бровь цвета воронова крыла.

Горло у Дианы сжалось, и она начала дрожать.

— Не спрашивай, — прошептала она. — Я не могу об этом говорить… пока не могу.

— Тогда отдохни, — решительно сказал он, тихонько прикрывая за собой дверь. «Что она скрывает, черт побери?» — спросил он себя. Она очаровывала его еще больше, чем раньше. Теперь ее окружал ореол таинственности, да еще эти странные вещи, что она говорила. Но его тянуло к ней как магнитом.

Судя по всему, она собирается разорвать помолвку, что явно не понравится Питеру, рванувшему в Лондон, чтобы поскорее сообщить ее опекунам, что свадьба состоится. Марк Хардвик был рад, что она не отдала свое сердце его брату, причем не только из-за своей личной заинтересованности. Такая изумительная женщина, как Диана, не заслуживает в мужья беспутного подонка Питера.

Как он и опасался, на полпути до Лондона снег перешел в дождь. Но несмотря на непогоду Питер Хардвик пребывал в хорошем настроении. В последнее время он понаделал столько карточных и других долгов, что ему уже стало мерещиться преследование кредиторов. Он задолжал во всех лондонских клубах для джентльменов, и от долговой тюрьмы его спасало только то, что он — брат графа Батского.