Порабощенная океаном (ЛП)

Я поднимаюсь с софы и пробираюсь на кухню. Войдя внутрь, включаю свет и на цыпочках добираюсь до холодильника. Открыв дверцу, я шарю в нем, пока не нахожу бутылку молока. Вынимаю и наливаю молоко в стакан, а затем ставлю его в микроволновку. Включаю на 30 секунд и жду. Сегодня вечером на корабле шумно. Наверное, парни решили, что самое время для вечеринки. Микроволновка звенит, и я вытаскиваю свой подогретый стакан, взбалтывая молоко, прежде чем поднести к губам. Теплая жидкость успокаивает мое пересохшее горло, и я вздыхаю.

Я резко оборачиваюсь, когда кухонная дверь распахивается, и, спотыкаясь, входит Хендрикс. О, волшебно, он поддатый. Сначала он не замечает меня и подходит к шкафу, открывает его и вытаскивает пакет крекеров. Я прочищаю горло, и он разворачивается, рассыпая крекеры по полу. Я фыркаю и сжимаю обеими ладонями мой стакан молока, чтобы не разлить.

― Что…? ― бормочет он.

У него стеклянные глаза, так что, думаю, он не просто пропустил стаканчик. Я приподнимаю свой стакан.

― Просто молоко. Вы, ребята, шумите, и я не могла уснуть.

Он направляется ко мне, и взгляд на его лице заставляет мое сердце ускориться.

― Всегда можно присоединиться, inocencia.

Почему, черт возьми, он все время меня так называет?

― Нет уж, спасибо, ― бормочу я, пытаясь пройти мимо него.

Он вытягивает руку, останавливая меня.

― Ты боишься меня?

Я наклоняю голову и перехватываю его взгляд.

― Нет, вовсе нет.

― Тогда почему бы тебе не влиться в компанию?

― Потому что на самом деле ты этого не хочешь. И потому что единственная причина того, почему я здесь, это сделка с тобой насчет того, как я буду себя вести. Ты выставляешь меня на продажу, мне нет смысла пытаться подружиться с кем бы то ни было.

― Держи своих друзей близко, ― он понижет голос, подходя ближе, ― а врагов еще ближе. Разве тебя никто не учил этому, inocencia?

― Учил, ― шепчу я, прикусывая нижнюю губу.

Ну зачем он подходит так близко? Я чувствую запах рома в его дыхании, когда он наклоняется, ловя мой взгляд. Боже, он великолепен. Сегодня он надел узкую черную футболку и выцветшие синие джинсы, тяжелые черные ботинки, на шее цепочка с крупными звеньями, а его темные волосы взъерошены и в беспорядке. Вокруг запястий у него широкие золотые и серебряные цепочки, которые добавляют нечто особенное его внешности. Возможно, они нужны для образа плохого мальчика.

― Есть много способов заснуть, ― говорит он, глядя на мои губы.

Дерьмо.

Сваливай, Индиго.

― Конечно, есть, ― пытаюсь я сказать, но мой голос дрожит. ― Просто этот ― лучший.

― Я предпочитаю теплое телом под боком, милая.

Он сейчас меня милой назвал? И почему от этого так колотится мое сердце?

― У меня имя есть, знаешь?

Легкая, но бесподобная усмешка расплывается на его лице. Господи, он красив, когда улыбается.

― Индиго, ― мурлычет он.

― Мне нужно идти.

Я пытаюсь протиснуться мимо него, но он выбрасывает руку и хватает меня за талию. Я напрягаюсь и сглатываю, поворачиваясь к нему. Он приближается еще на шаг и смотрит на меня.

― Если бы я не был обязан, ― бормочет он, ― я бы не стал продавать тебя. Ты именно то, что мне нужно.

Я напрягаюсь и отпихиваю его назад.

― Ну ты и придурок. Я тебе не подстилка!

Его глаза открываются шире, и он делает шаг назад.

― И все же ты та, кто мокнет при мысли обо мне.

― Не льсти себе, ― огрызаюсь я.

― Если я положу пальцы тебе между ног прямо сейчас, inocencia, ты потечешь для меня.

― Ты не прав.

Он подходит ближе, заставляя меня опереться о стойку позади меня.

― Правда?

― Прекрати, ― шепчу я, качая головой.

― Просто скажи это, и я отпущу тебя.

Он бросает мне вызов. Ненавижу то, что он прав. Мое тело оживает для него, но ему я это не покажу. Моя гордость не позволит. Я делаю глубокий вздох, распрямляю плечи и рычу:

― Отпусти меня.

Он делает шаг назад, его взгляд подернут дымкой и расслаблен.

― Если это то, чего ты хочешь, inocencia, но я не предлагаю дважды, ― хрипло говорит он, а затем поворачивается и выходит из комнаты.

Черт бы его побрал.

Он не должен был заставлять меня чувствовать, будто я сделала неправильный выбор.

~ * ~ * ~ * ~

― У меня свежие простыни для тебя, ― говорит Джесс, входя в мою комнату на следующий день со свертком в руках.

Мне хотелось спросить ее, почему она здесь, и, наблюдая за ее непринужденным передвижением по комнате, я наконец-то набираюсь храбрости выпалить:

― Зачем ты это делаешь?

Она как раз кладет простыни на софу, но при моих словах поворачивается и смотрит на меня, в ее зеленых глазах смущение.

― Зачем делаю, что?

― Остаешься здесь… с ними?

Она тут же оглядывает комнату, словно удостоверяется, что мы действительно одни, затем подходит и садится на софу рядом со мной. Она кладет руки на колени и смотрит на кровать Хендрикса. Просто смотрит на нее в течение долгой, долгой минуты.

― Он спас мне жизнь.