Поражающий фактор. Трилогия (СИ)

Гость замолчал, и старики опять сосредоточились на содержимом пиал.

— Я думал, что мне нужен твой правнук, уважаемый! Но трезвая мудрость старости лучше для серьезного разговора, чем горячность молодости. Ирбиса просили передать твоему внуку вещи, которые он забыл, отдыхая в горах. Они и составляют поклажу этого ишака.

— Кто просил? — Старик мгновенно преобразился. Куда делась холодная степенность столетнего аксакала? Перед посланцем сидел полный сил воин, опасность которого ничуть не уменьшили прожитые годы.

— Не на все вопросы я могу дать ответ, ата. Ирбис всего лишь посредник, он передает только то, что его просили… — путник «констатировал факты», как часто говорил ротный сержанта Абазарова на очень далекой и очень давней войне…

Старик улыбнулся чему-то своему… Потом вернулся к делу:

— Так всё же, кто просил?

— Этого я не могу тебе сказать. Моё дело передать ишака с поклажей, и сказать следующее: «Пусть батыр, сбивающий одной стрелой двух архаров, простит неразумных, помешавших ему, и помнит, что он сумел сохранить не только жизнь и оружие, но и честь»...

— Я понял тебя, путник. Мой разум не помутили прожитые годы.

— И еще, уважаемый. Ирбис просил передать, что такие смелые батыры, как живущие в этом доме имеют право вырезать на своих воротах вот такой знак, — посланец достал небольшую пластинку и передал старику. — А наши услуги для них бесплатны. Думаю, твой правнук знает, где нас найти…

— За что такая честь, посланец? Извинения приняты и без этого.

— За Кавказ. Всего наилучшего, домулло.

Он поднялся и неторопливо пошел к выходу.

— Ты думал, я не узнаю тебя, Ильяс? — произнес старик, когда гость скрылся из виду. — Зря. Клинок моего разума, еще не затупился... Похоже, Снежный Барс благородный зверь… И обитает в интересных местах…

Окрестности Волгограда, дачный поселок «Радуга»

— Капитан! Ты вроде как женатый? Или чем дальше в лес, тем карман для кольца глубже? — как сквозь подушку, послышался откуда-то голос Сундукова. — Хорош девчонку тушей плющить, кабан сибирско-донбасский!

Урусов кое-как поднялся на ноги. Мутным взглядом окинул набившихся в вдруг ставшую тесной комнату… Капитана мучительно вывернуло наизнанку. Дрожащие ноги не выдержали и подломились. Урусов снова упал, чудом не оказавшись в луже, бывшей его ужино-завтраком…

— Мда, только меня увидел — сразу блевать потянуло, — хмуро пошутил майор. — Ладно, барышня, оставайтесь, Шах и Поляк с нами. Герман — за Седьмым приглядишь. Хохол, сцука, везучий как обычно… только обблеваный. По коням!

Перед глазами стояли разноцветные круги, медленно вращающиеся по странным траекториям. Урусова снова стошнило.

— Потерпи, Андрей, все пройдет… — Прохладная ладошка обтерла какой-то тряпкой лицо, подала флягу. Капитан случайно коснулся губами руки…

— Коша… — простонал капитан, снова выпадая в забытье. Круги начали вращаться быстрее, затягивая в свой танец…

— Я — Юля, разве забыли? — голос держал, не давал соскочить с реальности, уйти отсюда… — Ты меня от гранаты закрыл. Нам чуть внутрь не забросили как-то. Только осколки все в стену ушли.

Граната, осколки? Про что это она говорит, девушка с прохладными руками, такая похожая на ту, без которой нельзя жить…

— …Мимо прошли, а тебя взрывной волной приложило, да еще и об стену шарахнуло. А ребята почти сразу же подоспели! Хомяковцев всех перестреляли почти! Только двоих живыми взяли! И поехали к бандитам на малину. И Димка с ними, и Борис поехал, а я с вами…

— Не грузи командира, — оборвал причитания девушки Герман. Водитель присел рядом с капитаном. Оглянувшись, забрал у девушки флягу с водой, и, долго не думая, вылил Урусову на голову и за шиворот. Помогло…

— Седьмой, прием!

— Седьмой на связи… — попробовал улыбнуться Урусов. Получалось плохо. — Как оно?

— Да как может быть? — пожал плечами Герман. — С десяток «холодных» у них, двое у нас. Пацаны разбираться поехали. Поляк наверху РПО нашел, так что будет весело.

— Трупы кто? — продавил главный вопрос капитан.

— Сторож местный. И Юрка-кардан. Нарвался по-глупому. Шальная в висок, и только мозги по кабине…

— Весело, млять, — выдохнул Урусов. — Ванек, помоги встать, а то в собственной блевотине сидеть — нихт кошер.

И замолчал, оглушенный жутким, наизнанку выворачивающим душу, отчаянно-безнадежным криком поляковской сестренки:

— Дя-я-ядя-я-я Ге-е-ра-а-а!!!

Таджикистан, Душанбе, расположение Дивизии

— День добрый, Андрей Владимирович.