Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

Самым интересным в сражениях за крепости во Франции была реакция офицеров и солдат, запертых в них. С рывком колонн союзных войск во Францию и неожиданным крушением всей немецкой обороны на Сене и Сомме, за спиной союзников в портах Сен-Назер, Лориан, Брест, Сен-Мало, Гавр, Булонь, Кале, Дюнкерк и на подступах к Антверпену осталось более 140 тысяч немецких воинов, обреченных на смерть или плен. Комендант каждого из этих гарнизонов дал клятву, чаще всего письменную, сражаться «до конца». Но «конец» в каждом случае зависел от личности командира. Некоторые под «концом» подразумевали конец запасов продовольствия, боеприпасов и оружия; другие – крушение надежд; третьи – тщетность сопротивления. Никто из них не собирался жертвовать своей жизнью, хотя именно это они требовали от своих подчиненных. Например, каждый офицер гарнизона Булони под командованием генерал-лейтенанта Фердинанда Хайма подписал следующую клятву:

«Штаб Булони,

2 сентября 1944 года.

2 сентября перед лицом генерал-лейтенанта Хайма, командира крепости Булонь, я клянусь защищать крепость или сектор под моим командованием, пока не погибну сам или последний мой подчиненный.

Я сознаю огромную важность моей задачи и клянусь защищать крепость или отведенный мне сектор до последней капли крови, моей или моего последнего солдата».

Однако, несмотря на дважды повторенную клятву умереть в Булони, практически все офицеры, подписавшие этот документ, попали в лагерь для военнопленных в полном здравии и с аккуратно упакованными в чемоданчики личными вещами! Они привели с собой более 9 тысяч солдат, которые, по их заверениям, должны были погибнуть вместе с ними.

Как бы будущие немецкие историки ни прославляли героические битвы Второй мировой войны, оборона французских портов подвигами не блистала. В донесениях брошенных в крепостях Европы и ожидавших смерти формирований не чувствуется ни тяги к подвигам, ни решимости, ни идеализма, которые так старательно вбивал в их головы доктор Геббельс. Скорее, это история забытых гарнизонов, ведущих заранее проигранное сражение и прекрасно это сознающих, а что еще более важно, не желающих играть роль мучеников и защитников навязанной им веры. Этих людей не обуревали национал-социалистский энтузиазм или тевтонская патриотическая лихорадка; они просто оказались не в том месте не в тот час. Поскольку самостоятельно думать они не умели, привыкнув слепо повиноваться, ожесточенность их сопротивления зависела от компетентности и фанатичности их командиров. Здесь необходимо отметить, что боевой дух комендантов обреченных крепостей был не очень высок; они либо случайно оказались под рукой, либо кому-то в Берлине захотелось от них избавиться; или считалось, что без них можно обойтись в более важных местах. Пожалуй, именно в личностях людей, назначенных умирать за фюрера и Германию, мы найдем некоторое объяснение слабой обороны так называемых крепостей. Давайте рассмотрим каждый случай в отдельности.

Упорнее и ожесточеннее других защищались гарнизоны Сен-Мало и Бреста. Атакованный вскоре после прорыва из Нормандии семитысячный гарнизон Сен-Мало вряд ли мог считать себя отрезанным от своих и осажденным. 14 августа значительные немецкие силы еще находились недалеко от порта и успели бы прийти на помощь; до катастрофы Фалеза оставалась целая неделя. Надежда еще не успела умереть, и длительная борьба была бы вполне естественной. Комендант Сен-Мало подкреплял эту надежду приказами, подобными приведенному ниже:

«9 августа 1944 года.

Всем солдатам гарнизона.

С этого момента будут лишь три типа наказания:

1. Любой, кто оставит помещение казармы неубранным; любой, кто неаккуратно пользуется ватерклозетом; любой, кто не заботится о своем оружии, получит двадцать пять ударов ниже спины.

2. Любой, не проявивший рвения в исполнении своих обязанностей и настроенный пессимистично, будет наказан следующим образом: его погонят среди бела дня без оружия в сторону врага.

3. Неповиновение и трусость будут караться смертью.

Ф. Аулок».