Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

У Мейера не было ни опыта, ни подготовки, необходимых для компетентного командования в бою 20 тысячами человек и более чем двумястами танками, но он обладал острым тактическим чутьем и целеустремленностью фанатика, что позволило ему выполнить возложенные на него обязанности по обороне Кана. Однако в наступлении он потерпел крах. Как и Дитрих, он сделал военную карьеру благодаря преданности режиму, а не личным способностям.

Фойхтингер, получив свой приказ, сказал Дитриху, что двух танковых дивизий недостаточно для разгрома хорошо закрепившихся британцев; следует подождать подхода танковой учебной дивизии и атаковать силами трех дивизий. Однако начальство заявило Фойхтингеру, что есть только две танковые дивизии, и он должен скоординировать ночную атаку с 12-й танковой дивизией СС.

Фойхтингер рассказывал:

«Около полуночи Курт Мейер прибыл в мой штаб. Наутро мы должны были участвовать в совместной операции с его дивизией, расположенной на моем левом фланге. Я объяснил Мейеру ситуацию и предупредил его, что противник силен. Мейер изучил карту, повернулся ко мне и самоуверенно заявил: «Мелкая рыбешка! Утром мы сбросим их в море!» Мы решили выдвинуться к Дувру и занять позиции ночью. Артиллерийский огонь был таким интенсивным, что надлежащая координация атаки оказалась невозможной. Мейер рванул вперед с пятью десятками танков, но был отброшен. Ему так и не удалось занять исходные для совместной атаки позиции, поскольку его не пропустили противотанковые орудия западных союзников».

Неуверенность и сутяжничество, царившие в тот период в среде немецких генералов, прекрасно иллюстрирует дискуссия, последовавшая за провалом этого контрнаступления. Мейер яростно отрицал тот факт, что его остановили противотанковые орудия противника:

«Мы не смогли добиться нужных результатов 7 июня, поскольку на долгом пути к фронту истощили запасы горючего. Я пытался пополнить их, но это оказалось невозможным, поэтому в наступлении я смог использовать лишь половину своих танков». Фойхтингер поднял его на смех: «Если у Мейера не хватало горючего, почему он не сказал мне об этом? Если бы он попросил, я дал бы ему все, что нужно». Когда Дитриха спросили, какое из этих объяснений ближе к истине, он поддержал Мейера: «Сейчас Фойхтингеру легко говорить, что 7 июня он дал бы Мейеру горючее, но в то утро он точно ответил бы: «У меня ничего нет».

Подобную несогласованность в очень важный момент трудно себе представить. Причина, вероятно, кроется в глубоком недоверии и возмущении, которые испытывал офицер регулярной армии вроде Фойхтингера к партийным и эсэсовским выскочкам, как Дитрих и Мейер. Однако, какова бы ни была причина провала этого наступления, в результате две потрепанные танковые дивизии вернулись на окраины Кана и стали дожидаться помощи, чтобы повторить свою попытку.

К 8 июня немецкое верховное командование во Франции было прекрасно осведомлено о намерениях противника и численности английских и американских дивизий. Записи того дня в журнале телефонных переговоров 7-й армии проливают свет на обстоятельства, при которых эта информация была получена: