Поражения, которых могло не быть

Тем не менее у немцев если и не было шансов победить в Сталинградской битве, то, во всяком случае, они могли свести противоборство в ничью. 8-ю армию можно было еще более усилить немецкими частями (правда, в этой армии уже было более 60 тыс. немцев, главное, было недостаточно современных на то время тяжелых вооружений). Если бы 8-я армия смогла продержаться сутки, то рейды советских танковых корпусов по тылам группы «Дон» едва ли были бы успешными, если вообще состоялись бы, учитывая потерю частями Баданова эффекта внезапности. В таком случае 6-я танковая дивизия осталась бы в распоряжении Гота, что позволило бы вермахту сохранить позиции в 50 км от Сталинграда. Это сковало бы силы Сталинградского и Донского фронтов, не позволив им осуществить операцию «Кольцо», во всяком случае она не была бы столь эффективной. Хотя, вероятнее всего, в таком случае 24-й и 25-й танковые корпуса Советской армии были бы брошены для поддержки наступления на Сталинград, что ускорило бы конец 6-й армии, но, возможно, и заставило бы Паулюса все-таки пойти на прорыв в районе Карповки, для чего он мог получить поддержку армии Гота.

Надо сказать, что германская разведка предупреждала о подготовке советского наступления на позиции 8-й итальянской армии еще 12 ноября 1942 г. В том же месяце итальянская войсковая разведка подтвердила эту информацию. На сигналы от итальянских генералов штаб Манштейна не реагировал должным образом, рекомендовав на один из таких «меньше пить вина». Правда, к декабрю 1942 г. Манштейн все-таки сосредоточил на реке Чир 7-ю танковую дивизию и дивизию «Викинг». Однако не совсем понятно, почему эти дивизии не смогли кардинально изменить ситуацию, когда началось советское наступление.

В начале декабря 1942 г. ОКВ не считал готовящееся советское наступление на Дону фантазией подвыпивших офицеров. Но оценивал его возможности как крайне ограниченные, считая, что советская сторона преследует чисто тактические цели.

Будь, как мы говорили выше, у Манштейна хотя бы неполная танковая дивизия, и события декабря 1942 г. пошли бы совсем по-другому. Но в любом случае Сталинград должен был оказаться в руках советских войск с армией Паулюса либо без ее остатков. В принципе, и сам Паулюс уже после капитуляции считал прорыв 4-й армии к Сталинграду, увенчайся он успехом, лишь фактором, который должен был отсрочить наступление катастрофы и перенести вперед дату освобождения Сталинграда советскими войсками.

Освобождение армии Паулюса в конце декабря 1942 г. из мешка уже имело мало значения для стратегической обстановки на Восточном фронте. Численность боевой пехоты этой армии к тому времени стала меньше 30 тыс. человек. Горючего у немецкой стороны хватало только на группу «Дон». Несомненно, прорыв Гота к Сталинграду мог спровоцировать переброску Ставкой главных резервов на Сталинградский фронт, который вскоре начал бы наступление на город.

Сталинград, со стратегической точки зрения, стал вехой упущенных возможностей и для советской стороны. Можно было не бросать 25-й танковый корпус сразу в атаку по стопам корпуса Баданова, но соединить этот корпус с пехотными частями и провести планомерное наступление через образовавшееся после бегства 8-й итальянской армии многокилометровое «окно». В таком случае правый берег Дона, скорее всего, оказался бы в руках советских войск в начале января 1943 г. Можно было отложить начало операции «Кольцо» и перебросить резервы на Чир, что также могло привести к захлопыванию донского «коридора» для ГА «Юг». В таком случае в плен советским войскам могли попасть не 93 тыс. немцев группировки Паулюса, но более 400 тыс. солдат и офицеров армий «Оси».

«Война гуннов»

Незадолго до высадки западных союзников в Нормандии Гитлер заявил на одном из военных советов, что любые переговоры невозможны, теперь наступает «война гуннов». Оказывается, все, что было до этого, рассматривалось Гитлером еще как относительно цивилизованная война, во всяком случае на Западном фронте. На 1944 г. он готовил нечто более ужасное. Гитлер предложил войну на уничтожение. В принципе, такая война уже давно шла на Востоке, хотя делались и исключения, например отдельные оккупированные территории с особым статусом, но даже и в рамках них войну трудно было даже отдаленно назвать цивилизованной.