Поражения, которых могло не быть

Британские военные, понимая суть проблем, с которыми придется столкнуться армиям западных союзников на линии Зигфрида (Западный вал), разработали еще до войны специальный танк поддержки прорыва укреплений «Черчилль». Правда, во Франции он не пригодился, но был применен советскими войсками в Сталинграде для взлома немецкой обороны в черте города. В 1939 г. этот танк имел на вооружении орудие 57 мм, но война показала, что этого недостаточно, поэтому на поздние модификации этой модели стали ставить орудия 75 мм.

Таким образом, у французского командования в 1939 г. сложилась ситуация, что танки вроде бы и есть, но в то же время их и нет для активных наступательных действий. К тому же В1 bis мог преодолеть стенку высотой не более метра, то есть для прохождения полосы укреплений на линии Зигфрида он мало подходил.

Танковые соединения были разбросаны по пехотным и кавалерийским дивизиям, но сделано это было не из-за отсталости французской военной мысли, а в силу экономических обстоятельств— французская промышленность в 1930-х гг. не могла освоить выпуск достаточного для комплектования танковых дивизий количества тяжелых и средних танков. Причина — дефицит угля и, соответственно, металла, французы приобретали концессии даже не имевших коксующихся углей польских предприятий Домбровского бассейна. Поэтому Франция имела к маю 1940 г. 4 танковые дивизии.

Что касается французской артиллерии, то она слабо модернизировалась после 1918 г., ее основу составляли орудия 75 мм образца 1897 г. В 1930-х гг. французы переключили внимание с перевооружения полевой и тяжелой артиллерии на производство противотанковой артиллерии и систем ПВО. В этой связи французское командование стало лихорадочно создавать новые артиллерийские полки, всего до катастрофы мая 1940 г. в армии числилось порядка 300 артиллерийских полков, правда, не все они были сформированы. В среднем на одну пехотную французскую дивизию приходилось по 60 орудий калибра 75 и 155 мм (обычно 36 орудий были полевыми системами 75 мм). Правда, в дивизиях и резервных артиллерийских полках встречались еще орудия 105 мм образца 1913 г.

Тем не менее Франция обладала к сентябрю 1939 г. огневой мощью своей артиллерии в 10 500 стволов. Однако, как мы видели выше, в пехотных дивизиях имел место явный дефицит полевых орудий, по 4 полевых орудия на батальон. Когда летом 1935 г. Ридзь-Смиглы узнал, что в польской армии по 4 полевых орудия на батальон, то он пришел в ужас, но французские генералы почему-то не придали этому значения. Вместо срочных мер по повышению огневой мощи пехотных дивизий они стали штамповать новые тяжелые артиллерийские полки.

На момент начала войны 32 артиллерийских полка французской армии находились в колониях, четыре артиллерийских полка хоть и считались материковыми, но были также приписаны к колониальным войскам. Еще 6 полков имели статус дополнительных североафриканских, то есть тоже колониальных. 2 тяжелых артиллерийских полка имели статус колониальных резервных Верховного командования. 20 артиллерийских полков являлись стационарными, то есть несли службы в укреплениях. Помимо этого, насчитывалось еще много тяжелых полков резерва, семь крепостных полков дивизионного подчинения и два мобильных крепостных полка дивизионного подчинения. Из всего этого следует, что структура французской артиллерии в начале войны не удовлетворяла требованиям наступательных действий стратегического масштаба.

Из всего сказанного выше о французской армии становится понятно, почему Гамелену были очень нужны четыре месяца, которые ему должна была дать польская армия и, соответственно, сама Польша в качестве союзника. До января 1940 г. планировалось выпустить порядка 440 танков новых моделей, правда, средние и тяжелые машины должны были составить не более четверти от этого количества. Необходимо было сформировать новые полки тяжелой артиллерии. В марте 1940 г. выпуск танков В1 bis должен был быть доведен до нормы 47 штук в месяц. Но, главное, вермахт должен был понести серьезные потери, расходовать много боеприпасов и горючего.

Польше едва ли удалось бы избежать войны с Германией. Но Бек мог вступить в переговоры, чтобы оттянуть вступление своей страны в войну и позволить польской армии хотя бы подготовить рубежи обороны в западных провинциях. В октябре размытые осенними дождями дороги осложнили бы действия немецких танковых частей, а облачность— работу германской авиации. Кампанию 1939 г. однозначно проиграли дипломаты, включая и Чемберлена.

Когда требовался оптимизм

История знает немало примеров, когда малое государство побеждает крупное, используя географо-климатический фактор и таланты своих военачальников. Вспомним хотя бы «Зимнюю войну» СССР с Финляндией. Почему в ситуации конфликтов нацистской Германии со средними и малыми государствами Европы не произошло ничего подобного?