Поребрик из бордюрного камня

Питерцы создают тайное общество, сидя в какой-нибудь полутемной мансарде, под стук дождя по крыше.

Начинается всё с того, что кто-то не хочет идти за водкой. Бывают такие несознательные люди: пришла его очередь, а он ленится идти на улицу, под дождь. И тогда этот ленивый кто-то, чтобы отвлечь внимание публики, говорит: "А давайте-ка тайное общество учредим! Чур, я - предводитель!" "Давайте, давайте!" - нестройным хором кричат его подвыпившие приятели. Ну, а потом уже поздно. Кто же предводителя за водкой гоняет?

Так и приходится садиться в кружок и, стремительно трезвея, создавать общество.

Принимают в него всех присутствующих, оптом, и берут с них страшную клятву. Что никому-никому, ни при каких обстоятельствах они не проболтаются о существовании этого общества. Оно ведь тайное? Вот пусть и существует тайно. А кто предаст общие идеалы - тому всю жизнь за водкой, под проливным дождем, в три часа ночи, от одного разведенного моста к другому, бегать.

Москвичи организовывают тайное общество, сидя где-нибудь в чайном клубе. Выпьют чайник-другой, предадутся мыслям о вечном - и тут кто-нибудь, кто не может думать о вечном, а может только генерировать эффективные идеи, возьми да скажи: "А чего мы такой хорошей компанией просто тупо сидим? Давайте организуем тайное общество. Чур, я казначей. С вас по стольнику, товарищи!" Так, глядишь, другие люди за его чай и заплатят. В этом и заключалась эффективная идея.

В тайное общество охотно (стольников не жалко) вступают все присутствующие и еще две-три компании, сидящие за соседними столами. Выпив по кругу ритуального, особого, чаю, они клянутся друг другу в том, что тайну своего общества не выдадут никому. А тайна может быть очень простая - каждое второе воскресенье, к примеру, приходить сюда всем вместе и пить по кругу этот самый ритуальный, особый чай, вся ритуальность которого заключается лишь в том, что он оказался на столе в ответственный момент создания тайного общества.

Москвичи страшно гордятся тем, что они теперь не просто чаевничают, а тайно общаются, поэтому вскоре вся Москва знает о том, что появилось некое Тайное Общество (оба слова произносятся с придыханием, с большой буквы). Члены тайного общества обмениваются в метро тайными знаками, как бы показывая, что они разливают чай по гайваням. Все прочие непосвященные глядят на них с завистью и тоской: так хочется проникнуть в тайну этого общества, а никак нельзя. Кто проболтается - тому всю жизнь вместо ритуального чая из гайваней пить, обжигая пальцы, из щербатого граненого стакана заварку, разбавленную трижды вскипяченной водой из офисного электрического чайника.

Решаем проблемы

Проблемы бывают у всех. Они могут появиться: когда мы сидим в кабаке и говорим неразумные и злые слова, когда лежим дома на диване и рассматриваем трещину на потолке, когда вечером на улице к нам подходят неизвестные и одновременно спрашивают время, закурить, денег на метро и уважаем ли мы их, когда ничего не предвещало – и вдруг хлобысь, и так далее. Питерец замечает проблему заранее. Он её чувствует, видит каким-то тайным зрением, сканирует внутренним локатором. Проблема ещё вон за той горой, а питерец знает её, как родную. Весь испереживался, всем о ней рассказал, так, что окружающие наивно решили, будто проблема его уже настигла и вовсю терзает. Некоторые особо чувствительные окружающие (тоже питерцы, конечно) кидаются на помощь нашему герою и решают его проблему за несколько дней до того, как она разразится.

Иногда проблема пытается пройти мимо питерца – но он её уже пережил, сроднился с ней, обнимает, заманивает в свой дом, сажает за стол, сам устраивается напротив и начинает перечислять причины, поводы и действия, которые привели к столь плачевному результату. Проблема терпит это всё, терпит, потом у неё начинаются проблемы, потом её накрывает депрессией, и она тихо сваливает во тьму. Но питерец этого не замечает и ещё какое-то время бормочет себе под нос всё печальное сразу. Очнувшись от камланий, он оглядывается по сторонам, нервно принюхивается, тревожно прислушивается и, наконец, успокаивается – прежняя проблема, конечно, ушла, но зато на горизонте замаячила новая, ещё неразрешимее и страшнее прежней. Москвич сталкивается с проблемой неожиданно. Бежал-бежал – и вдруг шлагбаум. -Что такое? Кто поставил на моём пути эту некрасивую полосатую загогулину? -Это я, твоя проблема. Привет!

Москвич смеривает проблему нехорошим таким взглядом, взглядом безбилетного пассажира, узнавшего в контролёре слабака из параллельного класса, которого он в школьные годы лупил чуть ли не на каждой перемене, от чего проблема слегка съёживается (но шлагбаум не убирает). Москвич достаёт из кармана краткое пособие по решению проблем, и начинает, натурально, делать всё, как там написано, прямо с пункта 1.1.