Порядки помощи

Что это за ловушка? Это что-то маленькое? Или что-то большое? Это нечто могущественное, а именно, общность судеб. Мы, такие, как есть, становимся чьей-то судьбой. И другие, такие, как есть, становятся нашей судьбой. Ярче всего это видно на примере отношений пары. Почему двоих так тянет друг к другу? Они же едва друг друга знают. Но уже возникла общность судеб — моей судьбы (т. е. тем, что произошло в моей семье, и тем, что еще нужно привести в порядок в моей семье, возможно, за много поколений до меня) и его судьбой и тем, что еще необходимо привести в порядок в его семье, возможно, за много поколений до него самого.

Мы видели замечательный пример того, как некто замещал сына, а его отец вместе с русским лежал на полу. Сын не мог избежать его судьбы. И именно поэтому он помог им обоим исполнить их судьбу. Он был включен в их общность судеб. И в этом величие. И это не ловушка. Это требует от нас полной отдачи.

Помощник знает об общности судеб и уважает ее. Представьте себе, что за бред, когда кто-то считает, что может изменить чью-то судьбу. Или вмешаться в нее, или решить? Где он тогда? Он тоже в этой общности судеб. Тогда он использует ее в своих целях.

Не в поисках решения, не с уважением, но таким образом, что хуже становится всем, что решение откладывается, примирение откладывается.

Нашу работу сможет понять (и это первый шаг) и соответственно действовать только тот, кто уважает судьбы всех участников в равной степени. Кто знает, какие мощные силы действуют по ту сторону от добра и зла. Кто видит их и кто ставит их на службу примирения по мере того, как они действуют на него самого.

С такими силами он сам становится больше, используя эти силы, он помогает скромно, но в высшей степени действенно.

Потерянная душа

Участница: Речь идет об одном уроженце Эритреи, которому 47 лет. В 16 лет он ушел из своей деревни. Он из семьи аптекарей, т. е. из богатой семьи. После в Аддис-Абебе он ушел в подполье. Он вступил в коммунистическую партию и боролся против военного правительства. Родители об этом ничего не знали. Когда ему было 19 или 20, он был объявлен в розыск по всей стране с приложением его портрета. Тогда он через Судан приехал в Германию.

Хеллингер: В чем его проблема?

Участница: У него такое чувство, что он — это не он, что он все время находится в теле каких-то других людей.

Хеллингер: Понятно. Он проиграл свою душу. Кому? Ничего не говори. Почувствуй.

Обращаясь к группе: Почувствуйте.

Обращаясь к участнице: Где осталась его душа? Ты знаешь?

Участница: На родине.

Хеллингер: У жертв, которых он убил. Он убийца, а не борец за свободу. Он просто убийца. Чего он добился своей борьбой, кроме того, что поубивал кучу народу? Ничего. Настоящий борец за свободу добивается по крайней мере чего-то.

Обращаясь к группе: Она в состоянии переноса. Она ему сочувствует.

Когда участница хочет ему ответить: Это мы уже слышали. По тому, как ты об этом говорила, все сразу было понятно. Я знаю, это жестокая дисциплина. Но если посмотреть на результат такой дисциплины, она освобождает. Кому я даю место в своей душе?

Участница: Умершим.

Хеллингер: Вот именно, всем умершим. Чувствуешь разницу в силе?

Участница: Да.

Хеллингер: Я тебе это покажу. Выбери для него заместителя.

Участница выбирает заместителя для своего клиента. Хеллингер ставит его.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Я замещаю тебя. Что сейчас произошло во мне? То, о чем мы говорили. Я смотрю на умерших. Теперь я выступаю по отношению к ним как человек, который их уважает.

Хеллингер становится в качестве заместителя участницы напротив клиента. Через некоторое время Хеллингер делает шаг в сторону клиента. И клиент делает шаг вперед. Затем Хеллингер медленно поворачивается назад и смотрит на пол. Клиент отходит на несколько шагов назад и отворачивается.

Хеллингер просит четырех заместителей для жертв лечь перед собой на пол на спину. Потом он становится перед ними и смотрит на клиента.

Через некоторое время клиент поворачивается. Он медленно подходит к умершим и ложится рядом с ними к ним лицом. Хеллингер покидает расстановку.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Тебе это понятно?

Участница: Да, это понятно.

Хеллингер: Это для него единственная возможность вернуть свое достоинство. А знаешь, что было бы еще лучше? Чтобы он вернулся на родину и дал себя застрелить. Тогда он вернул бы свое достоинство.

В этот момент клиент в расстановке переворачивается на спину.

Хеллингер (когда участница хочет возразить): Речь идет об образах и о том, можешь ли ты им открыться. Не о том, чтобы он это мог сделать или сделал в действительности. Понимаешь?

Участница: Большое спасибо.

Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем. Станьте снова живыми.