Порядок в культуре (СИ)

Очевидно, что молодежно-сленговый «язык падонкафф» свидетельствует о процессах фонетического искажения языка, которые, в свою очередь, нацелены на подчеркивание своего отличия — выделение из суперобщности-народа. «Свой язык» в данном случае — это особый код для «посвященных», пароль для «избранных». Но каков смысл в написании слофф искажающих их фонетический образ? Некоторые исследователи-наблюдатели считают, что фонетические искажения — это вызов падонкаффской контркультуры культуре официальной. Врубились кросавчеги? Превед вам! Аффтар, выпей йаду! А тот, кто сегодня напишет роман на падонкаффском, имеит шанс стать асноватилим новава литиратурнава изыка. Но кому и чему делается «вызов»? Социологи не раз подчеркивали, что контркультура и субкультура в современном мире — это хорошо управляемые и режиссируемые процессы. Процессы, подчиняющиеся рынку определенных потребительских услуг. Во-первых, личностное сознание здесь задавлено (отсюда и самоопределение — «подонки»). Личности как центру человеческой культуры, высокий статус которой утвердил сам Господь, воплотившийся в Богочеловека, в субкультуре противопоставлена именно не-личность. Но может ли не-личность чему-либо противостоять: официальной культуре, модным интеллектуальным тенденциям, идеологии партий и корпораций?! Здравомыслящим ученым давно понятно, что «противостояние» контркультуры — это блеф, рассчитанный на подростковый цинизм, юношеский динамизм и личностную незрелость.

«Подонки» управляемы. И управляемы прежде всего через сексуальный инстинкт, через игру витального культа силы, денег и успеха. Совершенно очевидно, что все это — не ценности русской культуры. Прежнее «европейничанье», о котором предупредительно говорили лучшие русские философы и писатели (Н.Я.Данилевский, в частности) давно и целенаправленно превращено в «американничанье». И не нашлось пока ни государственной, ни общественной силы, чтобы не повторять уроки чужой антикультурной истории. Напомню эти уроки: В США, по подсчетам исследователей, к 18-летнему возрасту ребенок видит на экране более 180 тысяч актов насилия, из них примерно 80 тысяч убийств. «По данным агентства Mediascope за 2003 год, 66 процентов детских передач, транслируемых в США, содержали сцены насилия, причем в трех четвертях случаев оно никак не наказывается. Убедительным представляется мнение российского американиста М. Хазина: «Известно, что самые высокие рейтинги собирают демонстрации полового акта или же натуралистических сцен насилия. Вопрос возникает в этой связи только один: в чем заключается задача телевидения — в воспитании подрастающего поколения или в стремлении максимизировать свои прибыли? Только государство может контролировать телевидение, однако в США такого контроля над содержанием эфира нет. С экранов пропагандируется культ денег и силы. При этом даже многочисленные христианские организации в США, лоббирующие законы, которые могли бы изменить положение, ничего не могут сделать — приоритет денег выше всего. Отсюда и те последствия, которые мы видим: расстрел подростками детей в школах стал для США закономерным явлением»» (Н.Акуленко).

Языковая субкультура намеренно поддерживает девиантное поведение и сознание, что опять-таки не выгодно государству (главная цель которого — самосохранение народа), но выгодно рынку. Снятие языковых табу неизбежно ведет к растормаживанию человеческой психики, поколенческому эгоцентризму, личностной безответственности, социальной апатии и деструктивности (особенно- подростка).