Итак, 10 марта 1941 года командир 20-й танковой дивизии 9-го мехкорпуса полковник Михаил Ефимович Катуков докладывает об укомплектованности вверенной ему дивизии личным составом[153]
(напомним, формирование дивизии началось еще в ноябре 1940 г.): «Начальствующий состав. По штату положено 1342 чел., имеется 584 чел. или 43 %. Особенно плохо обстоит дело с укомплектованием штабов всех степеней… В штабах полков… планировать и контролировать боевую подготовку некому. Медсоставом дивизия укомплектована на 25 %… Совершенно не укомплектованы начсоставом саперные роты. Не хватает до штата 25 связистов, ни в одной части нет химиков… Командиров-танкистов некомплект 72 %… Такое же положение с автомобилистами… Часть комсостава назначенного в дивизию по своим качествам не соответствуют должностям на которые назначены… Из 8-й танк. дивизии прибыл мл. политрук Б., исключенный из ВКП(б) Окружной парткомиссией еще в сентябре 1940 года… На политрука К. ОПП[154] 8 танк. дивизии представил материал на увольнение из армии и одновременно откомандировал его к нам в дивизию. Сейчас К. уволен в запас… Тоже с политсоставом, прибывшим из 10 танк. дивизии. Как видно из данных примеров части Округа производили не пропорциональный отбор начсостава на комплектование нашей дивизии, а самый настоящий отсев»[155].Трудно не согласиться с Михаилом Ефимовичем — действительно, больше похоже на отсев негодных, чем на отбор достойных. «Вот тебе, Боже, что нам негоже». Однако законов сохранения вещества в окружающем нас мире вообще, и в Рабоче-Крестьянской Красной Армии в частности не может отменить никто, ни комдив, ни командарм, ни командующий войсками военного округа, ни даже сам нарком обороны. Соответственно для того, чтобы произвести отсев негодных к службе командиров во вновь формируемую дивизию, нужно, чтобы было кого отсеивать. То есть и в 8-й, и в 10-й танковых дивизиях хватало офицеров, непригодных для службы в танковых войсках, которых их командиры при первой же возможности охотно откомандировали в другую часть.