Порно

— Даже этой сучке Эвелин? — уточняю я. И прежде чем она успевает ответить, я говорю: — Потому што я знаю, што бывает, когда бабы собираютца вместе. Они начинают трепатца. Так ведь?

И вот тут она задумывается как следует. Ей бы лучше мне не врать, бля, ради ее же блага.

— Нет, об этом я никому не рассказывала, Френк. Это личное, да и случилось все это давным-давно. Я и думать об этом забыла.

Ага, она, значит, об этом не думает. Она думать забыла о том, што провела две недели с парнем, который даже выебать ее не мог как следует. Хуя с два она об этом не думает.

— Значит, вы, бля, об этом не говорите, ты и эта блядь Эвелин и эта еще, с волосами, как, бля, ее зовут…

— Рона, — говорит она.

— Ну да, бля, Рона. Ты што, хочешь сказать, што вы об этом не говорите? О своих мужиках и все такое?

Глаза у нее становятца большие и испуганные. Интересно, бля, чего это она так боитца?

— Ну да, говорим, — отвечает она. — Но не о таком…

— Не о каком?

— Ну, не обо всяких интимных вещах, о том, што происходит в постели.

Я пристально смотрю ей в глаза.

— Значит, ты не разговариваешь со своими подругами о том, што у нас с тобой происходит в койке?

— Разумеетца, нет… а што такое Фрэнк? Што случилось? — спрашивает она.

Я тебе, бля, сейчас расскажу, што случилось.

— Ладно, а што по поводу того раза, когда мы всей кодлой сидели в «Черном лебеде», помнишь? Там еще Эвелин была, и эта, с волосами, как, ты сказала, ее зовут?

— Рона, — говорит она, явно нервничая. — Но Френк… Я щелкаю пальцами.

— Рона, ну да, бля. Так, теперь помнишь того урода, с которым ты была до меня, которого я тогда отпиздил в городе? — спрашиваю я, глаза у нее становятца, словно два блюдца. — Я помню, мы тогда в «Черном лебеде» были, и ты сказала, што он все равно был полным дерьмом в постели, ведь ты так тогда сказала, помнишь?

— Френк, это глупо…

Я показываю на нее пальцем.

— Отвечай на вопрос, бля! Ты это говорила или не говорила?

— Ну да… но я сказала так, потому што… я была рада, што мы расстались… я была рада, потому што у меня появился ты!

Рада, што у нее появился я. Рада была расстатца с этим пидором.

— Так, значит, ты это просто так сказала, ради красного словца. Штобы произвести впечатление на своих недоебанных подруг.

— Нуда! — Она торжествует, ей кажетца, што она наконец сорвалась с крючка.

Она не понимает, што таким образом она только што загнала себя еще глубже в это дерьмо. Все эти драные бляди просто не умеют держать язык за зубами, и поэтому вляпываютца по самые уши.

— Так. Значит, это было вранье, и он не был дерьмом в постели. Он был просто великолепен. Он был, бля, куда лучше меня. Так, што ли?

Она почти плачет.

— Да нет, нет, я имею в виду… не важно, какой он был в постели, я сказала это только потому, што я его ненавижу… потому што я была рада избавитца от него. Не важно, хорош он был в постели или нет.

В ответ на это я только улыбаюсь.

— Значит, ты это сказала только потому, што у вас все закончилось.

— Ну да.

Она порет херню. Это ей не поможет.

— А што случитца, если мы с тобой разбежимся? Если у нас все закончится? Ты начнешь говорить то же самое про меня, во всех кабаках по всему Лейту? Так, што ли?

— Нет… нет… все не так… Я ее предупредил, бля: Што… ну, разумеетца, не рассказывала. Это только между нами. Кому какое дело.

— Правильно, — говорю я. — То есть ты никому ничего не говорила?

— Нет.

— Даже этой сучке Эвелин? — уточняю я. И прежде чем она успевает ответить, я говорю: — Потому што я знаю, што бывает, когда бабы собираютца вместе. Они начинают трепатца. Так ведь?

И вот тут она задумывается как следует. Ей бы лучше мне не врать, бля, ради ее же блага.

— Нет, об этом я никому не рассказывала, Френк. Это личное, да и случилось все это давным-давно. Я и думать об этом забыла.

Ага, она, значит, об этом не думает. Она думать забыла о том, што провела две недели с парнем, который даже выебать ее не мог как следует. Хуя с два она об этом не думает.

— Значит, вы, бля, об этом не говорите, ты и эта блядь Эвелин и эта еще, с волосами, как, бля, ее зовут…

— Рона, — говорит она.

— Ну да, бля, Рона. Ты што, хочешь сказать, што вы об этом не говорите? О своих мужиках и все такое?

Глаза у нее становятца большие и испуганные. Интересно, бля, чего это она так боитца?

— Ну да, говорим, — отвечает она. — Но не о таком…

— Не о каком?

— Ну, не обо всяких интимных вещах, о том, што происходит в постели.

Я пристально смотрю ей в глаза.

— Значит, ты не разговариваешь со своими подругами о том, што у нас с тобой происходит в койке?

— Разумеетца, нет… а што такое Фрэнк? Што случилось? — спрашивает она.

Я тебе, бля, сейчас расскажу, што случилось.

— Ладно, а што по поводу того раза, когда мы всей кодлой сидели в «Черном лебеде», помнишь? Там еще Эвелин была, и эта, с волосами, как, ты сказала, ее зовут?

— Рона, — говорит она, явно нервничая. — Но Френк… Я щелкаю пальцами.