Порно

А если после полугода отсидки ты так и не понял, что это не для тебя, тогда у тебя и вправду нелады с мозгами. Никто не любит тюрьму, но некоторые мудаки не любят ее недостаточно сильно. Канны — вот это для меня. Это — олицетворение реализованных возможностей. Но дело даже не в том, что это не Лейт и не Хакни, дело не в положении в пространстве, дело во мне. Теперь я не просто отчаявшийся жулик, ничего не имеющий на продажу. Я вполне понимаю, что вне зависимости от того, сколько я заплатил за все это в прошлом, я никогда бы не смог избавиться от этой легкой предсказуемости, на грани отчаяния. И раньше я ничего не мог, потому что, когда доходило до дела, все это было простой показухой — мне было не с чем выйти на рынок. И вот, по прошествии многих лет, собрав несколько тел в потную кучу и засняв результаты на пленку, я получил готовый продукт — что-то, что можно продать. Что-то, что я сделал сам. У Саймона Уильямсона есть продукт, и Саймон Уильямсон — это уже не Псих. Это бизнес, тут ничего личного. Я рекламирую фильм Саймона Дэвида Уильямсона.

Я возвращаюсь в отель, намереваясь позагорать и вообще отдохнуть, может быть, пообщаться с какими-нибудь симпатичными цыпочками. У нас не так много времени, а этот шут гороховый из отеля меня просто взбесил: четыре сотни за ночь, так еще надо платить пятнашку в день за пользование частным пляжем перед отелем — так же, как и не проживающему в отеле плебсу, которых по-любому надо бы держать подальше отсюда.

Никки уже проснулась, но поскольку у нас мало времени, мы обедаем прямо в отеле. Она, в общем, не особенно напрягается — после того как застала меня онанирующим на нее. Мне вроде как удалось убедить ее, что это не оскорбление ее достоинства, а вовсе даже наоборот. После обеда мы заезжаем за Мел и Кертисом, чтобы всем вместе ехать на показ «Семи раз для семи братьев».

Кинотеатр, в котором его показывают, — это маленький, но модный зальчик на одной из боковых улочек. Ходили слухи, что на показе должны появиться Ларе Лэвиш, Бен Доувер, Линей Дрю и Нина Хартли (кумир Никки), но я не вижу ни одного знакомого лица. Народу собралось довольно много, где-то с ползала, и еще несколько человек проскользнули в зал уже после того, как погасили свет. Я внимательно изучаю аудиторию, пытаясь оценить реакцию публики.

Я так возбужден, что мне сейчас никакой кокс не нужен, но я все равно втягиваю чуток. Мел и Кертис следуют моему примеру. Я не могу удержаться и издаю тихий стон.

— О-о-ох, — когда обнаженная Мелани в первый раз появляется на экране. Мел игриво тычет меня под ребра. Но уж кто производит фурор — так это Никки. С того момента, как она стягивает с себя узкий топ из лайкры и тонкие трусики, выставляя на всеобщее обозрение выбритую промежность, и высокомерно глядит с экрана, в воздухе собираются электрические разряды. В зале раздается несколько громких одобрительных возгласов, и я смотрю на нее и вижу, что она робеет. Я ободряюще сжимаю ее руку. Потом следует настоящий удар — это Кертис, вернее, член Кертиса. Стоило зрителям только увидеть эту могучую дуру, как в зале опять раздались восхищенные восклицания, и я вижу, как наш мальчик улыбается во все свои тридцать два зуба.

После показа мы все получаем положенную порцию поздравлений и рукопожатий, происходит непременный обмен визитками, но нам надо спешить, чтобы успеть на тусовки. Я знаю одну, куда мне очень охота попасть, на вечеринку в клубе «Марке» на Круазетт. Все, кто снимается в порно, буквально рвутся туда, и это вроде как полузакрытое мероприятие, но мне удалось достать четыре пригласительных — и вот мы внутри.

После нескольких бокалов Никки развозит, и она начинает действовать мне на нервы.

— Почему у тебя такой голос смешной, а, Саймон? — встревает она в мой разговор с этой пиздатой куколкой с длинными и прямыми светлыми волосами, которая, несомненно, является большой фигурой в «Фокс Серчлайт». — Он всегда мне пеняет, что у меня идиотский акцент, а сам, едва вышел из самолета, тоже заговорил совершенно по-идиотски.

Девочка из «Фокса» приподнимает бровь, а я изображаю вымученную улыбку.

— Какой акцент, Николя? Я так всегда разговариваю, — медленно говорю я.

Никки пихает Мел локтем и говорит:

— Я так ражговариваю, Никола. Мя жовут Уильямшон. Шаймон Дэфид Уильямшон.

— Или попросту Псих! — гогочет Мел, и эти ебливые, испорченные, ревнивые мегеры, не умеющие себя вести в приличном обществе, скалят зубы, как, блядь, ведьмы в «Макбете», и тут к нам подходит какой-то противный пидор, берет «Фокс Серчлайт» под ручку и уводит ее прочь.

Я просто киплю от злости.

— Так мы вряд ли чего-то добьемся, если тут под меня будут подкапываться, когда я стараюсь наладить связи и продать этот блядский фильм, на который мы все угробили полгода жизни, — цежу я сквозь зубы, глядя на эту лисичку из «Фокса». В общем, охота сорвалась.