Порнограф

Все эти глобальные события отвлекли меня от напряженных дум о вечном. По возвращению в комнату, я выпил кипяточку с опилками, полил кактус, нацепил на грудь «Nikon», вытащил из тайника убойную игрушечку «Стечкин» и вызвал по телефону личное такси с шоферюгой Мамиашвили. Уходя, оглянулся и вздрогнул: комната точно уплывала от меня, как старый и обветшалый плот, где я оставил мятые одежды и себя, Ванька Лопухина, могущего прожить растительной жизнью ещё лет сто по сто. Нет, я знал, что ещё вернусь на этот плот, но вернусь другим. Каким?

Я переступил порог комнаты и ушел из теплого и уютного клоповника. А ведь мог остаться и жить, и верить, что жизнь удалась.

Торопился, будто чувствовал, что многие искатели пластмассы мечтают заполучить приз в миллион вечнозеленых. Впрочем, причина спешки была в другом: я был убежден, что УЗНАЮ, где находится дискета. Странная эта уверенность возникла, когда пришел в себя от вопля проценщицы и увидел пустую миску. Эта миска, как это не смешно, напомнила кремлевскую таблетку.

Кремлевская таблетка — вот символ нашего разлагающего бытия. Реклама предлагает всем нам заглатывать эти электронные пилюли, обещая бессмертие. А какое может быть бессмертие в стране мертвых? Все эти уловки от смерти, лишь приближают известный финал.

Несчастный в шкатулке, закормленный этим бессмертием, уходил в него на непродолжительное время, что видеть запредельные явления прошлого и будущего, а после возвращался в настоящее, источенный до физического изнеможения и мозговой немощи. Исследователи этого телесного мешка совершали принципиальную ошибку. Они пытались извлечь информацию сторонним наблюдением, не рискуя собой и своими душами. Вот почему результата нет: тот, кто не рискует собой, тот теряет все.

А почему бы тебе, Ванечка, не рискнуть, спросил себя, когда уходил из комнаты, уплывающей истрепанным в житейских бурях плотом?..

Главное для меня принять решение, а все остальное приложится, и поэтому чувствовал себя прекрасно, раздражая тем самым Сосо. Причин для радости он не видел и бухтел о том, что мои подозрительные перемены состояния наводят на мысль, что душевное состояние на критическом уровне.

— Вот-вот, — радовался. — Это то, что и требуется нам.

— Нам?

— Мне. Все будет хорошо, Сосо. И даже лучше того.

— Дальше некуда, — ворчал мой друг за рулем. — Куда это нас, блядь, несет?

О нашем прибытии все службы лечебного профилактория в сосновом бору были оповещены и проблем не возникало. У парадного подъезда знакомого мне корпуса нас встретили два медицинских брата и провели в кабинет Главного врача. Там находился сухенький миленький стручок-старичок, похожий на доктора Айболита, встретивший нас с заметным неудовольствием.

— Проходной двор, господа, — и пригласил присесть на казенные стулья. — Интересующий вас пациент находится в глубоком депрессивном состоянии, после эксперимента, а вы? Эх, господа-господа!.. — Но утопил кнопочку аппарата селекторной связи. — Будьте добры, приготовьте Лб-66 к встречи с гостями.

— Нам бы просто поговорить, — выступил я, — с Лб-66.

— Поговорить, хи-хи, — запрыгал в кресле Айболит. — Милейший мой, вы даже не понимаете, в каком положении находится наш пациент.

Я хотел понять и мне объяснили, что шестилетний ребенок более сознательный, чем Лб-66, то бишь господин Любошиц, по причине общей синдиоострохронофелксистации. Чего, доктор? А того, молодые люди, что после многолетних стрессовых нагрузок мозг пациента, не выдержав их, в одну из критических минут заблокировал память и так, что все попытки вернуть её в «рабочее» состояние пока тщетны. Я удивился, а как же опыт, когда больной нес вполне осознанную околесицу о конце света? Именно нес, ответил Главный врач и объяснил, что под воздействием психотропики открылись как бы шлюзы памяти, однако слишком на короткое время, и это не дает возможности стабилизировать её на надлежащем, как прежде, уровне. Память пациента «вырывает» куски из прошлой жизни, но это не та информация, которая нужна заинтересованной стороне. Наука бессильна регулировать подобные процессы, грубое вторжение в память — да, но не более того…

— А для этого нужна кремлевская таблетка?

— Кремлевская таблетка? — удивился доктор Айболит.

— Ну так называли пилюлю… во время опыта.

— Ах, вы про это, — оживился старичок. — Исключительно наше изобретение. Кремлевская таблетка, говорите? Так-так, замечательно-замечательно, — и ткнул пальчиком в потолок. — Но это наша кремлевская таблетка, молодые люди. Вы понимаете меня, наша таблетка!..

Я понимал все, князь Сосо Мамиашвили не понимал ничего, он хлопал глазами и с каждой секундой все больше убеждался, что угодил в дурдом. Что было недалеко от истины.

Наконец по селекторной связи сообщили, что Лб-66 готов к встрече. Доктор Айболит пригласил нас следовать за собой, предупредив, что встреча должна быть короткой — пять-шесть минут. Я занервничал: за такое время можно взорвать всю нашу планету, но как успеть объясниться с умалишенным?..