Порочная игра

Взгляд проскользил по комнате и я увидела пианино у стены. Сердце будто подпрыгнуло. Ненавижу этот инструмент. Ненавижу то, что он заставляет меня вспомнить. До того как поступить в медуниверситет, я отучилась целый год в музыкальном училище, мечтая стать известным композитором. Долгие годы музыкальной школы, сочинение собственной музыки, прилежная учёба, старания... Всё это ушло псу под хвост, когда меня вдруг приметил преподаватель игры на фортепиано. Он меня выбрал, только чтобы всего лишь несколько раз трахнуть, а я совсем потеряла голову. Я влюбилась. Я не могла ни о чём больше думать. Он просто ткнул в меня пальцем, и решил, что может делать со мной всё, что угодно, а потом выбросить за ненадобностью и развращать других. Я не выдержала его предательства. Сейчас очевидно, что это было неимоверно предсказуемо с самого начала, но моя тогдашняя наивность заставляла думать, что он не мог меня обмануть. Мы ведь были так похожи! Мы играли в четыре руки, как слаженный дуэт... Я представляла его имя рядом со своим на наших соавторских альбомах. Меня отвернуло от своих целей. Я бросила училище и вспомнила, что помимо музыки интересовалась ещё и медициной. Мои родители одобряли мои решения. Они не крутили у виска, когда я вдруг бросила то, чем занималась практически всю жизнь. 

Я всё-таки подошла к пианино, открыла крышку, и почувствовала, как соскучилась по музыке. Из-за этого козла, у меня пропало желание заниматься любимым делом, а ведь мне так это нравилось. Любые переживания решались путём небольшой импровизации... Пальцы пробежались по клавишам. Мне этого ужасно не хватало... Начала играть одну из своих мелодий, и после первого куплета, ощутила, как Хлыстов прижался к спине, выставил руки по бокам от меня, и начал мне подыгрывать. Удачно подыгрывать, хотя и точно не мог знать эту мелодию. Я забылась. Улыбнулась. В этом замке мне было тепло и уютно, а ещё я играла любимую мелодию, и вдруг показалось, что это то счастье, о котором я мечтала в глубине души. Но я пришла в себя. Какое счастье? Я играла на фортепиано, которое однажды возненавидела, со зрелым бабником, которому плевать на меня, и меня по-прежнему тошнит от жизни, людей и сложившихся обстоятельств. Обманчивая радость улетучилась. Я резко захлопнула крышку пианино, но Хлыстов успел убрать руки.

– Эй! Снежинка, предупреждай о своих глупостях заранее, - строго сказал он.

– Никогда больше так не делай.

– Как?

– Никогда не подыгрывай мне, - напряжённо прошипела я. 

– Ты чокнутая, ей-Богу, - усмехнулся Хлыстов. – Что за мелодию мы играли? Никогда не слышал раньше.

– Это неважно, - опять я перешла в режим отрицания всего и вся. – Я больше никогда не подойду к твоему инструменту.

– Звучит двояко, - рассмеялся Глеб, пытаясь меня смутить. 

– Зачем мы здесь? - я повернулась к Хлыстову, но он не убирал свои руки, отчего вышло, что я оказалась с ним лицом к лицу. Слишком близко.

– Я здесь живу, - Хлыстов наклонился ещё сильнее, прижимая меня к пианино, и казалось, что ещё немного, и он поцелует меня. – А вот ты... Мне просто захотелось убедиться, что ты на мне помешана. 

– И как? Убедился? - как же было унизительно слушать подобные обвинения.

– Не знаю, сложно понять. То, что ты очень странная, это очевидно, но вот почему ты ревнуешь меня и следишь за мной, понять сложно.

– Слежу? Что за чушь?

– Я всё вижу, снежинка, - близость Хлыстова уже начинала смущать меня, а аромат одеколона и мяты заставляли хотеть, чтобы он оказался ещё ближе. – Твой взгляд постоянно на мне. Ты пытаешься строить из себя гордую стерву, но на деле выглядишь озабоченной малявкой, которая даже роль свою сыграть не может, потому что я постоянно ловлю тебя на горячем.

– Заткнись. Это не так, - я смотрела на него из-под лба, как на лютого врага. Что он возомнил о себе? И как глупо я себя веду...

– Не хами мне, Катя. Иначе добрый дядя Глеб помашет тебе ручкой и будет разговаривать совсем по-другому, - его ладони накрыли мои руки, а взгляд стал суровее. Я действительно разозлила Глеба? – С чего ты вдруг решила, что можешь так вести себя со мной? Я тебе не мальчик из группы, которому можно скручивать яйца.

– Я не боюсь твоих угроз, - смело ответила я, понимая, что на самом деле, кроме гонора и дерзости во мне ничего не было. – Ты первый мне написал, и я не давала повод думать, что озабочена тобой. Говори, что хочешь, и я поеду в общагу.

– Написал. А ещё познакомился первый. Сам обратил на тебя внимание... Но не я стал выкидывать финты с капризами, ревностью и... И самое главное, - монотонно проговорил Хлыстов, почти не моргая. Он будто хотел разложить меня по полкам. – Что ты здесь делаешь?

– Ты привёз меня сюда.

– А зачем пришла? Зачем поехала? Ты ведь пошутила, ничего не хотела и вовсе не помешана, - ухмыльнулся он. Я не выдержала и опустила глаза, но Хлыстов поднял мой подбородок, вынуждая смотреть на него. – Ты закрыла в туалете Лесковскую, чтобы я не трахнул её. Как думаешь, у тебя вышло помешать нам?