Порочная игрушка (ЛП)

Безуспешно пытаюсь в течение нескольких минут, а затем бью по столу кулаком.

— У меня не получается!

Удар!

Ремень впивается в мою израненную кожу, и я снова кричу. Злые слезы жалят глаза, но их недостаточно для плача.

— Заставь себя кончить.

Мои пальцы болят, а ноги начинают дрожать, когда я пытаюсь довести себя до оргазма. Я никогда не была хороша в самоудовлетворении, так что это ощущается, как пытка. Проходит еще несколько минут. Все, что можно услышать, это спокойное дыхание каждого, кроме Бракса и меня. Мы оба стараемся изо всех сил: я пытаюсь кончить, а он ждет, когда я остановлюсь, чтобы он мог снова ударить меня.

— Бракс, я не могу это сделать, — протестую я.

Не надо было этого говорить.

Удар! Удар!

На этот раз по моей щеке скатывается слеза.

— Прости. Пожалуйста, хватит, — выдавливаю я, — господин.

Я смотрю на Кристину, ее щеки пылают красным, а взгляд опущен к ногам. Даже Картье неудобно, он хмурится, чем портит прекрасные черты.

— Кристина, — говорит Бракс, задыхаясь, — отведи доктора Гольдштейн в столовую и накрой для нее завтрак. Карт и Ди, держите ее руки.

— Пожалуйста! — кричу я тем, кто не будет слушать. Не знаю, чего прошу, но не хочу, чтобы он делал мне больно.

Дюбуа первым хватает мою руку и держит ладонью вниз на столе и Картье не отстает от него. Прикосновение Картье мягче, он даже проводит большим пальцем по моей влажной коже в успокаивающем движении, но он также силен, как Дюбуа. Я никуда не денусь.

— Ты должна всегда называть меня «господин» или «сэр», игрушка. Хочу, чтобы ты помнила это в следующий раз, когда решишь поумничать и назвать меня по имени. Я устал от твоего плохого поведения. Я плачу тебе много денег, чтобы ты вела себя и делала то, что тебе сказано. Поняла?

Я киваю, потому что действительно понимаю. Но это не значит, что мне нравится. Закрыв глаза, я готовлюсь к избиению, как тогда в Лондоне. Вместо этого Бракс пальцем дразнит мою киску сзади. Я зла на него, но его прикосновение приятнее, чем мое собственное. Вскоре мое тело реагирует на его ласку, и я беззастенчиво вращаю бедрами в унисон его движениям. Оргазм близок. Черт побери, наконец. Мое дыхание учащается, и я задыхаюсь, готовая прыгнуть через край и дать ему то, что он хочет, но он убирает руку и снова бьет меня ремнем.

— А-а-а! — кричу я и извиваюсь в руках моих неподвижных мучеников.

Бракс просовывает руку обратно между моих ног и снова начинает меня дразнить. На этот раз я расстроена и не хочу кончать. Просто хочу уйти и спрятаться в этом большом доме.

— Ты хочешь кончить, Банни?

Я качаю головой.

— Уже нет.

— А вот это зря.

Несмотря на свою злость, я не могу думать ни о чем другом, кроме того, как он дразнит меня. Внутри все болит от желания кончить. Я стараюсь не показывать ему, что наслаждаюсь его прикосновениями, но, когда мои ноги начинают дрожать в предвкушении, он останавливается и снова бьет меня.

Это продолжается.

Снова.

И, черт побери, снова.

После, как мне кажется, нескольких часов этой пытки, меня бросает в пот, и я плачу. Я несколько раз была так близко к оргазму. Я зла и хочу кончить. Мои мысли путаются. Задница горит от боли, и я хочу убить Брэкстона.

— Ты хочешь кончить? — шепчет он, и его губы скользят по раковине моего уха.

— Пожалуйста, — прошу я.

— Пожалуйста, что?

— Сэр.

Еще удар. Еще один крик.

Он снова касается меня, и моя голова кружится от необходимости кончить.

— Вы двое, идите.

Они освобождают мои руки и без оглядки уходят из комнаты. Я слишком слаба, чтобы двигаться.

— Банни, я хочу, чтобы ты села на мой стол, лицом к окну. Я сейчас вернусь. — Его голос спокоен, и я благодарна за минуту одиночества, чтобы взять себя в руки. Он гладит мой зад, почти ласково, и торопливо выходит из комнаты, словно нетерпеливый маленький мальчик. Я со стоном встаю на дрожащие ноги, давая трусикам упасть на пол, и сажусь на край стола. Прохлада дерева успокаивает мою кожу, и я с облегчением вздыхаю.

Сегодня небо темное и зловещее, прямо как обстановка в этой комнате. Озеро покрылось рябью от капель дождя, и я невольно дрожу. Мне хочется подняться наверх и свернуться калачиком под одеялом. Для того, чтобы игнорировать то, как мое тело откликнулось на его жесткие, но дразнящие прикосновения. Чтобы забыть то, какое возбуждение я чувствовала, когда двое мужчин держали мои руки, а Бракс играл со мной.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя, красавица? — Сладость в его голосе потрясает меня, и я бросаю на него растерянный взгляд.

Его губы приподняты в ироничной ухмылке, которая вызывает другую дрожь, проходящую через меня и не имеющую ничего общего с холодной погодой на улице. Как бы ни была огромна моя ненависть несколько минут назад, меня влечет к нему. Я хочу, чтобы он закончил то, что начал.

— Да, пожалуйста.

Бракс усмехается и снимает свой пиджак. Я с интересом наблюдаю, как он закатывает рукава рубашки. Перед тем, как сесть в кресло, он лезет в карман и что-то достает.

— Ты трахнешь себя сама, — говорит он. — Этим.