Порочная королева

Неохотно Григорий подчинился. Андрей засунул тонкую пластинку в замок, повернул туда-сюда, и тот, недовольно крякнув, открыл пасть.

Последовал новый приказ:

— Греби к вышке.

Коротких скривился. Однако, когда Андрей достал пушку, взялся за весла. Они, как живые, трепыхались в его холеных неумелых руках. Город медленно уплывал назад. По берегу тянулись дикие заросли желтушного ракитника. Время от времени кусты разбегались в стороны, и открывались малюсенькие пляжи, пустынные и печальные.

С каждым пройденным метром лицо Григория все больше темнело от усилий и ненависти.

Без сомнения, в душе он последними словами крыл парочку сумасшедших, собственную глупость и ползущую со скоростью улитки "Чайку".

Когда раздался приказ грести к берегу, Коротких уже изрядно взмок и запыхался. Опустив весла, Григорий быстро огляделся. По пожухлой травке бродили белые козы. Никто их не охранял.

— Хорошее местечко, правда? — кивнул Андрей на поднявшего хитрую морду козла. — Ты, конечно, прав: с Осадчим мы малость промахнулись. Зато с тобою славно получится. Никто ничего плохого и не заподозрит. Ну что? Имеет же человек право утопиться.

— Ты меня не пугай! — повторил Коротких и снова бросил загнанный взгляд на еле видную тропинку, бегущую от воды.

— Потому что после того, что ты сделал, можно только головой в воду.

— Да пошел ты!…

— И на одну мразь на земле станет меньше.

— Ха!

— Ты своего друга кинул.

Коротких подпрыгнул на сиденье и дернул полы темно-синего пиджака:

— Да хватит театральщины!

— Ты обычный мокрушник!

— Я?! Да я всегда говорил: дружба дружбой.

А деньги врозь. И Лорик это отлично знала!

Механически Карина отметила, что Коротких назвал зеленоглазую женщину так же, как рыжая стерва, подсказавшая им телефончик друга Григория.

— Я просто повторил ей то же самое: в долг не даю!

Андрей медленно произнес:

— Выходит, Лариса просила у тебя денег на выкуп, а ты отказал.

— Ну да. — Коротких выглядел несколько растерянно. Он-то решил, что Лорик натравила на него самодеятельных бандитов, а те просто брали его на понт. Сам продал себя.

Глаза у отморозка с пистолетом стали бешеные, и Григорий заспешил с оправдательной речью:

— Как у мадам Брошкиной хватило совести соваться ко мне?! Я просто дурею! Зря еще Миле не позвонила.

Ласкательная форма имени Мишиной резанула Карине слух, как грубое ругательство.

— Ты тоже станешь звать на помощь этих козлов, — Андрей выбросил руку в сторону берега, — когда я тебя топить начну. Завоешь: "Ну хоть кто-нибудь помогите…"

— Топить! Убивать! Стрелять! Из-за кого?

Из-за этой подержанной потаскушки?! Сама-то она неплохо устроилась, а муженьку…

— Закрой пасть! Ты друга…

— Не надо! Брызгаться… высокими чувствами!

Мужчины орали друг на друга. Гнев требовал от них движения, подбивал на драку, но утлое суденышко не давало развороту, и взаимная ненависть выходила полубессмысленными криками. Карина положила ладонь на руку Андрея и тихонько сжала ее. Он резко замолчал. После короткой паузы бросил Григорию:

— Вылазь.

— Что?

— Прогуляешься по свежему воздуху. Смотри только брючки не испачкай.

Матюкаясь, Коротких шагнул в воду. Оказавшись на берегу, крикнул насмешливо:

— Не снести ли мне весточку вашему отцу, госпожа Великоцкая? Уважаемый человек и вдруг вляпался в такое дерьмо.

— Не нужно, — сквозь зубы ответила Карина, — я сама ему позвоню.

С торжествующей ненавистью Григорий помахал "Чайке":

— Увидимся на суде. Если вам раньше бошки не поотрывают.

Андрей взялся за весла. Его мускулы перекатывались равномерно и сильно. Лоб мужчины прорезала глубокая морщина, глаза потемнели.

Допрос не получился. Причем в очередной раз.

Андрей опять все испортил излишней горячностью и неоправданным напором, А когда друг Гриша все-таки распустил язык, и вовсе выгнал свидетеля из лодки.

Карина покосилась на угрюмо молчащего спутника. Интересно, он догадался, что рыжая стерва побывала в объятиях Коротких? А знали ли о проказах Гриши с Милой Неверовы? Впрочем, запутанные постельные отношения дружков и подружек Николая вряд ли имеют хоть малюсенькое отношение к истории с похищением.

Весла со злой силой рассекали темную гладь.

Карина старалась смотреть на них, но глаза не подчинялись приказам разума: то и дело воровато скользили по широким плечам, твердому подбородку, напряженным рукам. Девушка чувствовала, как в теле медленно разливается тепло, точно она выпила бокал шампанского.

— Мы куда-то еще поедем?

— Надо бы провернуть дрянное дельце: тебя ограбить.

Карина сразу поняла, в чем дело:

— Деньги кончились?

— Абсолютно.

— Значит, продадим золото, — Карина демонстрировала чудеса женского самопожертвования. — Я себе только крест оставлю. А остальное мне не жалко.

— Лучше бы заложить, чтобы вы могли их потом выкупить.

— В ломбарде, наверное, документы спросят.

Придется какие-то бумаги заполнять. Поедем к рынку. Там за пять минут продадим.

— Это да.

— А потом куда? — настойчиво поинтересовалась девушка.

— К хорошему человеку. К другу.

— К такому, как Григорий? — усмехнулась девушка.

— К старому. Я его лет сто не видел. Не получалось. У него и заночуем.