Порочная месть

— Не переживай ты так сильно. Это всего навсего представление и не больше, они ничего не сделают с тобой, если поймут, что ты дура, которая все еще не знает про свои богатства. Ведь так мы договаривались с тобой? Не раскрывай правды. Они могут помочь в том случае, если только будут уверены, что ты не представляешь для них угрозы, Саша. — говорил Кариб, чуть приоткрывая окно, на глазах у меня уже появлялись слезы. Ничего не хочется делать, просто хочу, чтобы все проблемы обошли меня, а я в это время сидела на полу, где-то в темной комнате и плакала от чувства неполноценности моральной. Редко такое бывало в моей жизни, в основном тогда, когда происходила тотальная неразбериха. От непонимания того, куда двигаться дальше. — Ты слышишь меня, Саша? — его голос режет по ушам, не хочу откликаться, но мы уже едем, раз задумали, то стоит до конца довести, только подумать, что я снова буду с Тимуром, хотя бы маленький шанс, и уже хорошо. Стоит попробовать, поэтому я набираю воздуха в легкие, сколько могу, очень глубоко вздохнув.

— Да-да, конечно, я тебя слушаю, просто задумалась. Настолько сильно в безысходности я себя еще не чувствовала. — отвечала сухо я.

— Тебя так задело то, что ты бутафорией будешь? Саша, какая в таких важных делах может быть гордость, ты наверное еще не до конца понимаешь всю серьезность. Если так, то давай я разверну машину. — прошипел крайнюю фразу он. Я не хотела останавливаться. Может быть даже и по гордости эта ситуация особо не прошлась, просто хотелось пожалеть себя, в очередной раз. Мой внутренний ребенок, «неженка» уже были растоптаны последними событиями, смертями, колониями, поисками и нервами.

— Нет, все по плану, я просто встревожена. Как я из себя дуру буду строить? Да и лучше бы ты пока что не рассказывал мне про мои деньги, проще бы было. Тогда бы и играть не пришлось.

— Ты предпочла бы эту информацию услышать от них или от меня? — для меня это значения не имело, мы не в таких отношениях с Карибом, чтобы я могла назвать его другом, скорее нет, он еще недавно был моим врагом, жутким, страшным уголовником. Все равно на то, от кого бы я услышала про свои деньги, просто нужно было не сейчас.

— От тебя, от кого-то другого — разницы нет для меня, просто не в данный промежуток времени, играть дуру, но при этом владеть большинством информационных деталей очень сложно.

— А если бы тебе привели аргументы, на слабо бы взяли. Только в случае, если бы ты ничего не знала, ты бы начала копать и нарвалась бы на них. А сейчас ты филигранно вывернешься от их извилистых намеков на твое знание.

— Да, ну уже хорошо тогда, я что-то не подумала об этом совсем.

[КАРИБ]

— Что я получу за свои деньги? — его голос внезапно становится холодным и жестким.

Я моргаю широко распахнутыми глазами, ведь мужчины так настороженно друг с другом разговаривают, вдруг не получится? Все неправильно. Я не должна быть здесь. В этом платье и обуви, сидя перед этим непристойным куском грязи, прячущимся за рубашкой ручной работы, золотыми запонками и странным акцентом высшего класса. Этот человек унижает и оскорбляет меня, просто глядя на меня. Я хочу сквозь землю провалиться… Такого пронзительного, даже злого взгляда я не видела даже у тех ребят, которые хотели убить меня. Этот человек был прямо демоном во плоти.

Но для меня больше нет вариантов, только играть наивную дуру и просить помощи. Ведь это они его упекли туда. Вот ирония.

— А что ты хочешь? — спрашивал угрюмого мужчину тот, да, я помню его черты лица, на свадьбе видела его мельком, но не зацикливалась на чем-либо. Да и когда его все искали, то никто не мог и подумать, что этот человек связан с убийством. Ведь все гости тогда разбежались, только пронюхав, что свекр мой умер. Никто не хотел светиться, люди занимали достаточно высокие посты, да и в общем, светились изнутри своим положением, халеные рожи с ехидными улыбками, поражающих своей фальшью, блестящие лысины и строгий парфюм. Литры парфюма.

— Я хочу оставить то, что принадлежит мне. Сейчас ты помолчишь, старик, а я спрошу принцессу Тимура, сможет ли она отдать мне все безвозмездно.

— Она ведь ничего не знает еще. — было заметно, что Кариб взволнован, значит, что все шло не совсем по плану. Я все еще строила из себя тупорылую курицу, которая шла гладить бархатные шторы, ведь они такие мягкие. Ха-ха-ха, вот будет смешно, если поверит.

— Малышка, ты готова подписать документ о том, что ты отказываешься от денег? — повернулся ко мне этот чертила, взгляд в самую душу, прямо прорезает изнутри. Может линзы? Ну не встречала я раньше таких. Это ведь не естественно совсем.

[САША]