Порочная невинность

– Кэролайн… – Он прижался губами к ее плечу, скользнул по этому душистому изгибу. – Ты ведь тоже хочешь меня?

– Да!

Ее рука потянулась вниз, но Такер остановил это движение.

– Не торопись, если я дам волю твоим рукам, все кончится слишком быстро.

Не отрывая от нее взгляда, он опустил Кэролайн на спину и накрыл своим телом, слегка покусывая ее губы и скорее мучая, чем даря удовлетворение.

– А теперь я хочу свести тебя с ума!

– Такер…

Он соскользнул пониже и окольцевал каждую грудь медленными, влажными поцелуями.

– Это старая южная традиция. – Он тронул сосок языком и смотрел, как ее глаза застилает туман. – Ведь если что-то делать, то это стоит делать, не жалея времени.

Все ее тело отчаянно затрепетало, когда он начал ласкать другую грудь.

– О, я больше не могу!

– Можешь, любимая. Я должен тебе это показать. А если тебе не понравится, мы сделаем еще одну попытку.

Кэролайн содрогалась, ее голова лихорадочно металась по подушке, а во всем теле нарастала волна неведомых ощущений. А он поглощал ее, пуская в ход губы, зубы, язык. Стало трудно дышать – так густ и жарок был воздух. Она пыталась набрать его в легкие, и дыхание со свистом вырывалось из дрожащих губ. Сознанием она еще боролась с желанием подчиниться ему без остатка, но тело предавало Кэролайн. Оно словно обезумело от знойной, первобытной радости, что его берут. Оно дрожало и жадно стремилось к разрешению этой блаженной муки.

А Такер дразнил ее, держа на грани осуществления желания и все время отдаляя его. Кэролайн застонала, и этот стон в насыщенном запахами, жарком мареве прозвучал, как сам соблазн. Такер потерся щекой о ее живот; предвкушение близости горячило его, как прекрасное терпкое вино.

Прежде он бы сказал, что знает о наслаждении все. Прежде он не видел большой разницы между наслаждением, которое доставляет та или другая женщина. Но это была Кэролайн! Это ее аромат дразнил его чувственность, это ее похожие на рыдания вздохи учащали его сердцебиение, это ее мягкая, бледная кожа трепетала под его поцелуями.

И с ней все было по-другому.

Гибкое тело выгнулось навстречу губам, коснувшимся самых потаенных складок. Здесь его губы и язык помедлили в дюйме от сердцевины жаркого естества, и сладкое ожидание, мучительное для обоих, для нее разрешилось. Тело ее дрогнуло, застыло в напряжении и расслабилось.

Кэролайн плыла в волнах острого, судорожного наслаждения, словно совсем лишенная веса, не сознавая, где она, и чувствуя только потрясающую свободу. Улыбнувшись, она погладила собственное, как бы изумленное ранее не испытанным ощущением тело и наконец коснулась его волос.

– Наверное, мне это понравилось, – прошептала она.

– Но это еще не все!

Такер яростно впился губами в ее плоть, вновь ввергнув в водоворот немыслимых ощущений – и так стремительно, что она едва не задохнулась. Ее руки соскользнули с его влажных плеч и отчаянно вцепились в простыню. Теперь на Кэролайн нахлынула гигантская волна чувственности, необузданной алчности, непреодолимой плотской жадности. И Такер уже больше не, поддразнивал ее легкими и нежными, словно шелк, прикосновениями. Он требовал ответной страсти безжалостно и неистово.

Это были тайные, томные плотские радости, рожденные чревом жарких летних ночей. Они упивались ими, словно животные, спаривающиеся на траве.

– Посмотри на меня, – грудь Такера тяжело вздымалась, когда он приподнялся на руках, – Кэролайн, взгляни на меня.

Веки ее затрепетали, она взглянула на него, и глаза ее были темными, как ночь.

– Вот это и значит «больше»! – Он прильнул к ее губам, так что слова зазвучали глухо, и весь погрузился в нее, как в море. – Вот это и значит – «больше»…

Потом Кэролайн обессиленно задремала, радуясь его тяжести. Где-то глубоко в теле появилась боль, но даже это заставляло ее улыбаться. Она всегда считала себя хорошей любовницей – хотя под конец их отношений Луис решительно это отрицал, – но она никогда не чувствовала себя такой победительницей.

Она легонько вздохнула и потянулась, Такер что-то проворчал и поднял ее на себя.

– Лучше? – спросил он, когда она распростерлась на нем, положив голову ему на грудь.

– И прежде было замечательно. – Она опять улыбнулась. – Просто замечательно!

Еще вздох, и Кэролайн подняла тяжелые веки. Она очень удивилась и смутилась, обнаружив, что они лежат в самом изножье кровати.

– Как это мы здесь очутились?

– На все нужна сноровка. Дай мне отдохнуть несколько минут – и мы проделаем обратный путь.

– Гмм… – Она прижалась губами к его груди. – Дождь перестал, но стало жарче, чем было.

– Ну, с этим можно справиться.

Кэролайн с большим трудом приподняла голову.

– Знаешь, чего мне хочется?

– Детка, как только соберусь с силами, я дам тебе все, что пожелаешь.

– Я это запомню. Но… – она нагнулась к самым его губам, – сейчас, вот в эту самую минуту, я просто безумно хочу мороженого! А ты хочешь мороженого, Такер?

– Да, пожалуй, смог бы проглотить, раз уж ты заговорила об этом. Ты сама его принесешь?

– Конечно.