Порочная невинность

Я замерла. Противно, до покалывания в кончиках пальцев и зуда под коленками, пополз по крови адреналин… Не было даже тени сомнения в том, что нужно подойти. Сразу двух зайцев. Ему в глаза посмотреть. И ей.

Я выскочила на красный и тут же едва не попала под машину. Водитель длинно просигналил и для верности не поленился открыть окно:

– Куда прёшь, кобыла!

На этот вопль среагировала Ленка. Подняла глаза и в них тут же вспыхнул испуг, потом растерянность, и вдруг – радость!

– Мил! – она замахала рукой, призывая подойти. – Милка-а-а!

Тут и мужчина обернулся. Лет около пятидесяти, точно. Носяра – во! Брови – ого-го, какие лохматые! Глубокие носогубные складки, глаза с ленивым прищуром, губы тонкие, капризно изогнутые вниз. Не славянин, однозначно.

– Привет! – накинулась на меня Ленка, повисла на шее. – Тоже время перепутала?

– Ээ… ага. И ты?

– Угу, капец просто… Да, познакомьтесь – словно опомнилась она, – Камар, это Мила, Мила – это Камар. С Милой мы вместе учимся, а Камар предприниматель из Эмиратов. – Широко улыбнулась, поправила сумку на плече. – Вы пока пообщайтесь, а я прям на секунду! – Глядя на меня, скорчила многозначительную страшную рожу: – Пойду, позвоню декану…

И свалила! Сва-ли-ла! Я растерянно улыбнулась арабу и краем сознания отметила, что машина его глубокого сине-зелёного, с эффектом «металлик», а вовсе не чёрного цвета.

– Мила… – сально улыбнулся мужчина, – хорошее имя. Красивое, как небо! – И сделал театральный жест рукой, словно это самое небо принадлежало ему, и, собственно, потому он меня с ним и сравнивал.

Говорил он неспешно, слегка смягчая и удваивая некоторые согласные, так что его фраза прозвучала скорее как «Милля… харощий имя. Карасивий, как нэба»

Я снова вымученно улыбнулась.

– Ты тоже спортсменка? (Ти тожи спарисьмень?)

– Ээ… Да. Лёгкая атлетика, – я сделала шаг назад, скрестила руки на груди, но он тут же шагнул за мной, снова сокращая дистанцию.

«Декану пошла звонить, да?! Ну, овца-а-а…»

– Красивая ты, Мила. (Карасивий ти, Милля…) Когда заканчивается учёба? Я за тобой заеду.

– Ой, да у меня потом дел куча… Вы знаете, я…

– Э-э-э!– гортанно перебил он и эффектно воздел руку. – Шампанское, фрукты, щербет – всё для тебя! Ты кушала арабский щербет? А рахат-лукум? Нет? Это похоже на нежность любимой женщины – делает мужчину счастливым! Прекрасная Мила достойна прекрасного угощения! – И вдруг: – Ты носишь серёжки?

– Что?

– Серёжки…

Он протянул руку, заправил прядь моих волос за ухо. Я отпрянула, уворачиваясь, и взгляд мой упал на вереницу ларьков. Осторожно выглядывая из-за них, мне семафорила Ленка: скрещивала руки под подбородком, проводила большим пальцем по горлу и манила к себе.

– Х-х-х… – всхлипнула я и как можно сильнее вытаращила глаза. – Забыла! Сегодня же… ну-у… ээ… там… Ой, извините, мне надо срочно бежать! До свидания!

– Мила, если я не увижу тебя снова – я буду плакать от тоски! – крикнул он вслед.

Ленка сходу вцепилась в мой рукав и, всё так же держась за ларьками, поволокла прочь. Затащив, наконец, за угол, согнулась пополам от хохота.

– Смешно? Ты реально, думаешь, что это смешно, Лен?! Что это за Амаяк Акопян, вообще? Рахат-лукум моего сердца, блин…

– О-о-охх… – проржалась, наконец, та. – С меня пол литра! Ты даже не представляешь, как он меня задолбал! Прилипучий, зараза… За неделю весь мозг вынес.

– Кто это?

– Да никто. Так, случайно познакомились. Красиво заливает, заслушаешься. А ухаживает ещё красивее. Видала? – она вынула из кармана перстень. – Золото!

– Ни хрена себе… – я взяла его в руку. Он был весьма увесистым, с огромным камнем в форме капли в центре, а вокруг, словно лепестки, стройным рядом лежали продолговатые зелёные камушки.

– Вот этот здоровый красный – рубин, а зелёненькие – изумруды. Не хило, да? – она глянула на меня с хитрым прищуром и забрала кольцо. – «Элля, ти мая нэба!», бля-я-я… – и снова засмеялась.

– Элла?

– Нет, блин, я ему настоящие фамилию, имя и отчество скажу, и ещё и адрес свой оставлю! Соображай, тоже! Или ты думаешь, до него когда-нибудь допрёт, что Мила – это Люда? Хренов, там! Но как бы, называть тебя Светой, какой-нибудь, тоже не вариант было. Представляю, как бы ты на меня вытаращилась!

– Лен… ты что, приняла у него в подарок вот это?! Ты с ума сошла? Да он с тебя не слезет теперь!

– Пфф… Ты правда веришь в то, что это не подделка? Я тебя умоляю! Он мне его подарил через час после знакомства. Золото, ага. С изумрудами и рубинами. Пфф… Да в лучшем случае – искусственные, а скорее – вообще стекло. Ну и не золото, а латунь какая-нибудь, однозначно.

И тут до меня дошло… Я даже не смогла сдержать ехидной ухмылки.

– А как же на счёт того, что старпёры – это мерзко? Ему полтос, точно! Да ещё и страшный!

– Вот, я так и знала, что ты стебаться будешь! Прям подловила, что ты… – резко ушла в оборону Машкова, и я увидела, как сильно задели её мои слова. – А у меня с ним ничего не было, и быть не могло, я ж не дура! У арабов свои заморочки, они любят по ушам ездить, но и сами же на этом горят.

– В смысле?