Порочная невинность

– Ну, как думаешь, это нормально для девушки – заниматься сексом до свадьбы? Не становится она после этого, ну как сказать… шалавой?

Лёшка положил руку мне на талию, потянул к себе.

– Да нормально. Если отношения серьёзные, конечно. А что?

– Да просто…

Его руки слегка дрожали. Вот как так – спортсмен, борец, а девчонку боится? Или это возбуждение? Замешкавшись на мгновенье, я опустила руку вниз. Ну да, возбуждение. Потёрла упругий бугор ладонью, прислушиваясь к тому, как в одно мгновенье сбилось Лёшкино дыхание. Шепнула:

– Помоги…

Поняв с первого раза, Лёшка легонько подсадил меня на подоконник. Окна, как и во всех общагах барачного типа, были довольно низкие, подоконники узкие, так что сидеть пришлось практически на копчике, да ещё и прижиматься спиной к холодному мокрому стеклу. Я раздвинула колени, халатик распахнулся, и Лёха, жарко обняв меня, прильнул к губам. Я ответила. Целовался он хорошо, мне всегда нравилось. Но теперь… Мне вдруг остро не хватило никотиновой терпкости и наглости губ Дениса.

Так. Какого хрена, вообще?! Выкинуть и забыть!

– Ну, если нормально, тогда давай.

– Ты… – обалдел он, – ты серьёзно?

– Да давай уже, Савченко! Пока я не передумала!

– Здесь?!

– Угу.

– Но у меня презика нету…

Я долбанулась затылком в стекло, зажмурилась, сдерживаясь, чтобы не послать его сходу куда подальше.

– Короче, считаю до трёх. Не хочешь – не надо!

И в этот момент вспыхнул свет. Лёшка метнулся в сторону, я соскользнула с подоконника, одёрнула халат. Дверь открылась, и в неё спиной вперёд ввалилась тётя Зина из шестой комнаты, мать того самого урода, который чуть не изнасиловал меня пять лет назад. Соседка повернулась и едва не выронила из рук огромную бутыль с сивухой.

– Ох, Людка, блядь! Какого хера?! Идите, сношайтесь в другом месте!

– Да тёть Зин, мы просто разговариваем!

– Да ты чуть в гроб меня не загнала своими разговорами! Кто так делает, Людка? Фу-у-ух… Ну-ка, ты, – приказала она Лёхе, – помоги!

Лёшка подхватил бутыль, поставил на стол. Соседка сняла висячий замок с одного из шкафов и с грохотом вынула из него самогонный аппарат.

– Пошли, – потянула я Лёшку за собой. – Тётя Зина и сама прекрасно справится. – И неожиданно для себя рассмеялась.

Хохоча, мы выскочили на улицу. Всё так же сыпал мелкий дождик, Лёшка притянул меня к себе под куртку,  старательно укутал.

– Глупо так получилось… – хотел поцеловать в губы, но я увернулась, подставив щёку. – Может, завтра встретимся? Так, чтоб по-нормальному. Я презики возьму.

К тому моменту моё истеричное веселье выгорело. Я размазала по лицу изморось, поёжилась.

– А по-нормальному – это, значит, когда с презиками, да?

– Ну а ты что предлагаешь?

– Первый раз, Лёш! Я хочу, чтобы были цветы, конфеты и шампанское! И чтоб не на подоконнике, а в кровати!

Лёшка помолчал, обдумывая, поправил спортивную сумку на плече.

– Ну, давай на дачу ко мне поедем. Там, правда, холодно уже, и постель на зиму увезли… Зато кровать есть, и никто не помешает. Я спальник возьму, хочешь?

И на меня вдруг накатила такая тоска, что выть захотелось. Неужели вот это дерьмо будет окружать меня всю жизнь? Спальник вместо кровати под балдахином, отсыревшая дача вместо шикарного номера в гостинице, задыхающиеся от волнения юнцы вместо конкретных мужиков? Почему одним нормальная жизнь, а другим – хер с горчицей? Пропади она пропадом, эта девственность, если из-за неё я лишаюсь возможности выбраться из ненавистной клоаки! Ленка, зараза, опять права!

– Не, Лёш… У меня на завтра очень важное дело запланировано. Никак не получится.

– А послезавтра?

– Сомневаюсь… Думаю, нет.

– Ну ладно, а когда? Зимой на даче вообще не вариант.

– Не знаю, Лёш. Не хочу загадывать.

Глава 4

К обеду распогодилось. Обняв куртку, я сидела на заднем сидении тонированной Мазды и делала вид, что не замечаю взглядов водителя.

– Там крючок есть, на ручке сверху… – Он поправил зеркало заднего вида так, чтобы видеть не только мои лицо и плечи, но и грудь.

– Нет, спасибо, – я вежливо улыбнулась. – Мне так удобнее.

На самом деле, удобнее всего было бы надеть её, но в ней было так жарко, что вместе с потом начинала течь тоналка. Повесить же вообще не вариант – водолазка, которую притащила Ленка, была, конечно, красивая, с люрексом, но на мою фигуру не рассчитана. Грудь распирала шелковистую ткань так, что та даже слегка просвечивалась, и вдобавок сиськи колыхались на каждой кочке, отчего натирались и предательски топорщились соски. На плоской Ленкиной фигуре эта водолазка однозначно смотрелась лучше.

«Надо завязывать с макаронами, блин…» – я думала так лет с четырнадцати лет, раз по десять на дню, но не завязывала, так как из еды дома были только они, хлеб с бабушкиным вареньем и картошка. Поэтому и нарезала каждое утро круги на стадионе. Ну как каждое… Когда не приходилось работать за мамку.