Порочное искушение (ЛП)

— Спасибо, — говорю я наконец. Мне кажется, что это слишком простое слово, недостаточное для того, чтобы выразить все, что он дал мне менее чем за десять минут. Но я думаю, что он понимает, судя по тому, как он улыбается, его глаза слегка морщатся в уголках, когда он смотрит на меня. На периферии я замечаю, как его рука сгибается на колене, как будто он хочет протянуть руку и коснуться моей руки. Но он не делает этого, сдерживая себя, и это тоже что-то значит для меня.

Я задаюсь вопросом, каково это, если бы он коснулся моей руки. Мне хочется, чтобы он попробова

17

БЕЛЛА

Рука пробирается сквозь мои волосы, шпильки бьют по ковру, сбивая и без того растрепавшуюся прическу.

— Какая хорошенькая невеста, — рычит голос с русским акцентом, а другой кулак задирает юбку моего свадебного платья, задирая ее до колен. — Думаете, эта сохранила себя девственницей, как и полагается?

Я издаю крик протеста, пытаясь вырваться, но рука в моих волосах слишком крепкая. Я уже чувствую, как пряди трещат, угрожающе натягивая кожу головы, давая понять, что попытка вырваться приведет лишь к еще большей и сильной боли.

— Не заходи слишком далеко, — предупреждает другой голос. — Все равно босс имеет право взять у нее все, что захочет, первым. Даже если он не собирается на ней жениться.

— Что скажете, парни? — Рычит первый голос, откидывая мою голову назад своим грубым кулаком настолько, что я могу видеть лицо мужчины. Оно жесткое, высеченное из костей и бороды, злобное, жестокое, а эти темные глаза обещают всякую боль. С удовольствием представляя себе это. — Хотите поспорить, позволит ли он нам трахнуть ее, когда наиграется?

— Я приму это пари, — прошелестел другой голос сзади меня. — Чем больше ты поставишь, тем выше твое место в очереди, если он это сделает. — Хихиканье, предвкушающее все это, посылает дрожь по позвоночнику. — Чем больше ты поставишь, тем быстрее окажешься в этой тугой почти девственной киске.

Никто не замечает слез, текущих по моему лицу, пока они ревут от смеха, наклоняясь, чтобы осмотреть меня на заднем сиденье темного внедорожника, в который меня затащили из церкви. А может, и замечают, и в этом кроется часть их удовольствия. Заставляя меня плакать. Чувствовать мой страх.

Грубая рука скользит по моему бедру, выше колена, сжимает достаточно сильно, чтобы появились синяки, но останавливается совсем рядом с тем местом, куда прикасаться нельзя. Пальцы впиваются внутрь, и, когда я вскрикиваю от боли, чувствую, как мужчина рядом со мной упирается в мое бедро, что-то железно-твердое вдавливается во внешнюю сторону моего бедра.

— Чем больше ты кричишь, девочка, — рычит он, обдавая меня горячим дыханием, — тем сильнее я стараюсь. Так что продолжай кричать для меня, да?