Порочное искушение

— Мне жаль, — повторяю я. — Я не буду… Этого больше не повторится. — Я вскакиваю с дивана, ожидая, что Габриэль продолжит говорить, скажет что-нибудь или попросит меня пока не уходить, но он ничего не говорит. Я отступаю назад, паника охватывает меня, когда я понимаю, что мне придется обойти его, чтобы выйти из комнаты. Он никогда не причинял мне вреда, и я никогда не думала, что причинит, но мой разум не может отделить его от тех, кто причинил мне боль прямо сейчас. Я не могу мыслить здраво. — Я… — Я не могу придумать, что еще сказать и бросаюсь обходя его, прикусывая губу так сильно, что чувствую вкус крови, и пытаюсь не заплакать, пока не выберусь из комнаты, затем бегом пробираясь к лестнице и к своей спальне, радуясь, что по пути туда не вижу ни Агнес, ни детей. Добегая до своей комнаты, я забегаю внутрь и закрываю дверь, и тут же начинают наворачиваться слезы.

Он собирается уволить меня. Он злится на меня. Он так зол — я даже не знаю, так ли он зол, как мне кажется. В голове все перепуталось, страх проникает во все мои мысли и эмоции, пока я не перестаю понимать, что реально, а что нет, а сердце бьется так сильно, что становится больно. Я сжимаю руки в кулаки, чувствую, как ногти впиваются в ладони, прижимаю их ко рту, опускаюсь на пол и начинаю рыдать.

Я не знаю, как долго я просидела там, плача. Я знаю, что ни за что не пойду ужинать. В конце концов я переодеваюсь в домашние брюки и мягкий свитер и ложусь в кровать с книгой, но не могу сосредоточиться. Когда раздается стук в дверь, я чуть не выпрыгиваю из кожи, прижимая костяшки пальцев ко рту, чтобы подавить вздох.

— Белла? — Габриэль зовет с другой стороны. — Ты придешь сегодня на ужин? Агнес нужно знать, накрывать тебе место или нет.

В его голосе нет злости, только усталость. Но звук его голоса вызывает во мне новый прилив паники, которая только усиливается, неужели я теперь буду бояться его? Один спор, и все разрушено? Неужели я все испортила из-за одной ошибки?

— Нет, — шепчу я, и мой голос срывается. Я прочищаю горло и повторяю чуть громче. — Нет, — удается мне. — Прости. У меня болит голова. Я просто лягу спать пораньше.

— Ну хорошо. — Мне кажется, я уловила нотки разочарования в голосе Габриэля, но я не могу быть уверена.

Я слышу, как он уходит, и мои плечи немного расслабляются. Но ужас от того, как все сложится завтра, остается, пока я принимаю душ и готовлюсь ко сну. Забравшись под одеяло, я достаю пустой пузырек с таблетками и кручу его в руке. После того что случилось сегодня, я еще больше боюсь того, что произойдет, когда я усну. Меня будут мучить кошмары, я уверена в этом. А если это потревожит Габриэля…

Я плотно закрываю глаза, стараясь не думать о том, что меня могут отправить обратно домой, о браке, который будет ждать меня почти сразу, если я вернусь. Но страх пробирается сквозь меня, не давая уснуть, пока бешено колотящееся сердце и мысли не выматывают меня настолько, что я отключаюсь.

Я иду к алтарю. Петр стоит там, ожидая меня, и на его лице выражение удовлетворения, которое я не совсем понимаю. Но мне сказали, что этот брак должен был компенсировать то, что его «обманули» с Джией Д'Амелио, моей кузиной, так что, возможно, удовлетворение заключается в том, что он все еще женится на дочери мафии. Пусть и на более низкой, но все же…

Я нервничаю, но какая-то часть меня немного надеется. Он молод, по крайней мере, и красив. Я боюсь Братвы, как и все дочери мафии, и мы все знаем, почему Сальваторе увел Джию от него у алтаря — сплетни ходят уже несколько недель. Он думал, что Петр причинит ей вред. Что она не в безопасности.

Поэтому меня отдали ему.

Но Сальваторе обещал, что я буду в безопасности. Мой отец обещал, что я буду в безопасности. И я пыталась смотреть на это с оптимизмом. Говоря себе, что, возможно, все будет не так уж плохо.