Порочное сердце (СИ)

А сделал Колдун в своей жизни не только хорошее. Начнем с того, что колдуном Николай Иванович Верещагин не числился, а значился он в паспорте мордвином, что никак не сказалось на его внешности. Славянская была внешность. Ничего примечательного, разве что скулы чуть широки, да глаза черные, которые в зависимости от душевного состояния могли менять оттенок на темно-зеленый. А более ничего особенного за ним не замечалось. Была одна особенность в детстве, о которой Николай вспоминать не любил. Игрался он с неким другом, которого кроме него никто не видел. И по этому поводу ребенка пяти лет мать возила к психиатру, и на учет его поставили, пока он не сообразил, что нельзя другим людям говорить правду. Со временем невидимый друг перестал приходить к нему играть, и лет к четырнадцати Николай успел обрадоваться своей нормальности. Но тут умерла его бабушка и стала являться по ночам внуку. Не продолжительное время являлась, но достаточное для того, чтобы Коля решил учиться на психиатра, чтобы разобраться наконец в самом себе. Однако с первого раза поступить в мединститут ему не удалось. Армия. Как говорят те, кто служил: Армия - хорошая школа, но лучше пройти её заочно. Вот и Коля к тем словам с радостью бы присоединился, но случилось другое...

В памяти навсегда отпечаталась яркая, сотканная из солнечных лучей картина. Особенно ярко святило солнце для только вытащенных из ямы пленных, заросших, грязных, воняющих нечистотами существ, почти полностью утративших человеческий облик. Их шатало от голода, постоянных издевательств и побоев, а ещё голова кружилась от свежего воздуха. Глаза у пленных были осмысленные, волчьи глаза, смотрящие на окружавших их бородатых, сытых, вооруженных скалящих зубы людей, с отчаянием и злобой. Звериным чутьем они понимали, что сейчас всё и решится...Денег на выкуп нет. У одного мать техничкой в школе работала, а второй и вовсе - интернатский. И дальше их держать в яме смысла не было.

- В общем, так, - медленно растягивая слова, произнес один из окружавших пленных бородачей. - Даю вам выбор. Один из вас может доказать, что он боец, а не пыль под ногами.

- На хрена нам что-то доказывать? - разбитыми губами громко шепнул один из пленных.

- А не будете, сдохните как бараны...., - в улыбке оскалился бородач и провел большим пальцем по горлу. Бородач кивнул, и перед пленными упал на землю кинжал.

- И что? - спросил второй пленный, хотя всё и так было понятно.

- Кто докажет, что он джигит - того отпущу. Богом клянусь! - развел руки командир, и тут же роем загудели его бойцы, в предвкушении развлечения, криком и свистом приободряя пленных гладиаторов.

Пленные, стоящие плечом к плечу, как завороженные смотрели на каменистую землю под ногами и кинжал с длинным тонким, злым жалом, лежащий на ней.

- Давай Серый....

- Коля...

- Серый.

- Коля не дури...Тебя хоть мамка ждет, а я никому не нужен.

- Ты мне нужен Серый.

- Брось Колян!

- Пусть обоих стреляют!

- Дурак, ты! Бошки нам отрежут как баранам...

А шум вокруг пленных нарастал, в их адрес летели злые шутки и оскорбления. Затем грохнули выстрелы. Коля инстинктивно вжал голову в плечи и в следующую секунду уже не помнил, что произошло. Заставил себя забыть. Только вот стекленеющие глаза товарища уплывали куда-то в сторону и были противные липкие от крови руки. А потом командир бородачей уже похлопывает его по плечу и что-то говорит, говорит вроде на русском, а Коля ни слова не понимает.

- Иди, иди....я своему слову хозяин.

- Куда?

- А куда хочешь иди. К своим иди.

- А что я скажу?

- Скажешь, что сбежал.

- А не поверят?

- Не поверят, пусть меня спросят. Шучу.

Николай ушел. Ушел к своим. И старался изо всех сил забыть какой ценой досталась ему эта свобода. Но забыть не дали....Через неделю, после госпиталя, когда он вернулся в часть, его нашли....И сказали ему передавать сведения, а если он откажется, то командование получит видеокассету с очень интересным фильмом, в котором один военнослужащий этой части убивает другого военнослужащего.