Порочное создание

Что делать, если прошедшая неделя — это всего лишь песчинка в уготовленных Судьбой песочных часах? Что делать, если мистер Фишер выйдет из палаты и одарит меня прискорбным взглядом?

«Однажды представил, что просыпаюсь утром и узнаю, что её нет. Просто не существует».

Всплыл в голове голос парня, который когда-то подтолкнул меня на шаг к примирению с черноволосой. Тогда слова показались наивными и заоблачными, однако сейчас они пробирали до дрожи. Даже поёжился от неожиданно нахлынувшего озноба, категорически отказываясь мириться с мыслью, что Никки может исчезнуть из моей жизни. Himbeere не посмеет исчезнуть хотя бы потому, что у меня на неё глобальные планы. Ближайшие лет сто она будет вынуждена терпеть Мудака, которому по своей глупости призналась в любви.

Вскочил с дивана и хорошенько встряхнулся, прогоняя подступившую панику к чёрту. Я ёбнулся! Я на секунду забыл, с какой стервой имел дело, раз решил, что она прогнётся под массой свалившегося дерьма.

— Мистер Майер! — окликнул знакомый голос старика, удосужившегося выйти из палаты. Пригляделся к морщинистым чертам, отыскивая намёки на скорбь, и с облегчением их не обнаружил. Или же Фишер настолько холоднокровная мразь, что собирался с улыбкой сообщать о худшем?

— Ну, и напугала нас миссис Стаффорд! Уже хотели вводить внутривенно препараты, а она вдруг своими прекрасными глазками захлопала.

На секунду завис, переваривая услышанную информацию, чтобы после счастливо улыбнуться. Я, чёрт возьми, впервые за адскую неделю улыбнулся счастливо и не чувствовал раздражения от улыбки заведующего отделением. Теперь пусть кто-нибудь попробует пройти мимо с кислой миной — свалю наповал той чистой энергией, распирающей меня изнутри.

— Никки не знает язык! — ляпнул первое, что пришло в голову, и похлопал старика по плечу. — Мне срочно нужно к ней!

— Девушку обследуют, и, уверяю вас, ей нужна реабилитация. Хоть срок комы небольшой, но несколько дней для восстановления как физически, так и морально необходимы.

Закивал, беспрекословно соглашаясь с каждым словом, и прильнул к панорамному окну, жалюзи на котором к моему огромному облегчению медленно подняли. Вокруг кровати ютились две медсестры, загораживая от меня девушку, но уже то, что я видел, как она предпринимала попытки перевернуться — это уже радость.

Прислонился лбом к холодному стеклу и не сводил взгляд с черноволосой, завороженно наблюдая за её медленными движениями головой, за растерянным, хмурым взглядом, следящим за копошениями медсестёр.

Неожиданно девушка метнула чёрный взгляд на панорамное окно, будто чувствуя себя под прицелом снайпера. Господи, какой же я кретин, раз позволил себе усомниться в том, что ещё хоть раз увижу этот чёрный блеск и потону в завораживающей бездне.

Губы черноволосой медленно растянусь в намёке на улыбку, и я не смог удержаться от ответного порыва.

Чёрт возьми, я влюбился. Снова.

***

Стоило открыть глаза, пару раз проморгать белую пелену, как силы покидали меня, и я вновь отдавалась во власть сновидениям. По крайней мере, теперь мне снились яркие картинки и запоминались в чертогах памяти, что нельзя сказать о недельном блуждании сознания между землёй и небом.

Без понятия, сколько проспала на этот раз, но пелена не мозолила глаза и позволила увидеть на столе, расположенного около приоткрытого окна, букет красивых пионовидных роз. Пятьдесят одна роза вытеснила противный запах медикаментов и заполнила помещение своим нежным, ненавязчивым ароматом. Восхитительное пробуждение, которое не только обрадовало неожиданным букетом, но и моей успешной попыткой приподняться на кровати и принять сидячее положение.

Неожиданно позади себя услышала обеспокоенный голос медсестры, присутствие которой не сразу заметила, а когда заметила, испуганно вздрогнула. Блондинка преодолела ничтожное расстояние между нами и на непонятном языке обрызгала меня слюной, пытаясь уложить в кровать.

— Я устала лежать, — прохрипела и с трудом откашлялась, негодуя на свой хрипучий голос. — Всё тело отекло.

Объяснять что-либо было также бесполезно, как её неугомонные выкрики, однако чего не ожидала, так это сильного давления её ладоней на мои плечи, заставляющие опрокинуться спиной на кровать. Тело и без того подводило своей слабостью, а под силой медсестры вовсе отказывалось слушаться.

На секунду опешила от подобной наглости, чтобы в следующую секунду превозмогая окаменевшее тело, настойчиво сесть на кровати и зло уставиться на блондинку:

— Не много ли на себя берёшь? — хрипела я и оттолкнула в сторону назойливые руки. — Отвали!

Девушка одарила меня недобрым взглядом и, поняв, наконец, что я не собиралась падать в обморок, отступила. Прорычала что-то на немецком и вышла из палаты, громко хлопнув дверью, однако не успела я отойти от столкновения с наглостью, как она вбежала обратно. Дверь так и не закрылась, когда следом за медсестрой вошёл Томас, и я неосознанно поправила запутавшиеся волосы.