Порочное влечение (СИ)

— Мышка, не забывай, что я был сыном олигарха, которых ходил на все возможные кружки и секции, — одно резкое движение и я уже цепляюсь ногой за талию Роберта, едва не доставая до земли, получая реальное доказательство его пластичности и навыков. Из груди вырвался протяжной стон, то ли от неожиданности, то ли из-за того, что чертовы шарики задели очередную особенную точку, заставляя блаженно закатить глаза. Наблюдая за всем этим, мужчина довольно подметил: — Мммм… кажется, идея станцевать этот танец нравится мне все больше и больше…

— Звучит как вызов, дорогой… — не прошло и секунды, как я уже стояла на месте, многозначительно приподнимая бровь и давая понять мужу, что вызов принят — я в игре.

Это было больше, чем просто танец… Душевное слияние на грани эротики, физическое воплощение нашей страсти и осязаемый всеми остальными порог дозволенного двумя людьми, находящимися в предвкушении животрепещущего секса. Но не обычное танго… совершенно…

Его отточенные движения опытного танцора вели меня в нужном направлении, но и давали возможность для личностного проявления. Эти руки, доводящие меня до мурашек, своими легкими прикосновениями… Эти глаза, заставляющие в который раз тонуть в пучине похоти… Его тело, прижимающее меня к себе так крепко, словно ему всегда мало меня и моего тепла…

И вот он — коронный маневр — плотно прижимаясь спиной к каменному торсу мужчины, я едва начала опускаться, как он резко раскрутил меня и притянул к себе, но только для того, чтобы обнять моей ногой свою талию и медленно опустить до самого пола, подарив мне сладкий поцелуй.

Да, в этом была своя философия: мы закончим тем же, чем и начали — любовью, а другого мне и нужно.

— Я долго думал над твоим вопросом. Мой ответ — так будет всегда! — все еще удерживая меня у самого пола, всматриваясь в мои глаза, громко сказал он, перекрикивая аплодисменты нашему маленькому шоу, — Я люблю тебя, мышка, и мы вместе встретим далекую старость в окружении внуков. И да… Я собираюсь заниматься сексом до самой старости, так что не надейся отлынивать от супружеского долга.

Мой звонкий хохот раздался сквозь застилающие глаза слезы радости, ведь я точно знала — слова моего мужа окажутся вещими.

Бонус. «С Новы Годом, Нью-Йорк!»

Небо Нью-Йорка была светлым как никогда. Густой снег большими, прямо таки сказочными хлопьями шустро превращал Большое Яблоко в логово любителей Нового года по всем правилам — некое подобие рождественского шара с крупным городом внутри, покрытым белой волшебной дымкой и с людьми, просеивающими ауру полного счастья. Сидя на широком подоконнике-диване в гостинице «Mandarin Oriental New York», я с немым восхищением рассматривала многочисленные высотки и последний кусок местной природы — Центральный Парк.

После моего приезда к Роберту в Нью-Йорк, он резко организовал тотальный ремонт в своей квартире, с намерением превратить холостяцкую гавань в семейную обитель. Но мне причина нашего проживания в гостинице виделась в другом — он просто не хотел показывать мне призраки своего прошлого, где в каждой комнате наверняка был секс с очередной незнакомой барышней.

«Помни, что только тебе он каждое утро говорит «Я тебя люблю, мое невозможное счастье…» и успокойся наконец!» — доставал меня внутренний голос, но надоедливый червячок все никак не давал мне насладиться в полной мере совместным проживанием с любимым.

Наверное, именно в этом была причина моего раннего пробуждения каждый день… Даже в утро тридцать первого декабря я никак не могла избавиться от тяжести на душе, которая все больше накрывала все радости флером недосказанности.

— Доброе утро, любимая… — внезапно теплые крепкие руки Шаворского накрыли меня пеленой полного счастья, выгоняя из головы пустые тревоги, а тихий голос прямо над ухом довел до приятных мурашек по всему телу и глупой улыбки: — Как твое самочувствие? Как мои девочки? Хорошо себя вели?

— Вроде как хорошо… — не уверенно протянула я, продолжая всматриваться в головокружительный пейзаж. Тем не менее, Роберта, видимо, такой ответ не устроил и он, моментально отстранившись от моей спины, пуская неприятный холодок между нами, развернул меня к себе лицом с серьезным выжидающим взглядом. Пришлось немного стеснительно пояснить: — Просто уже практически пятый месяц, а дети до сих пор не пинаются… То есть, я этого не чувствую, понимаешь? Доктор Браун, конечно, говорит, что они здоровы и срок позволяет пока не волноваться на этот счет, но мне… не спокойно.

Сегодня Шаворский был одет в черный деловой костюм, но вместо извечной белой накрахмаленной рубашки виднелась черная с каким-то металлическим отливом, привнося некой яркости в «пепельный» мир. Присев передо мной на колени, видимо так удобнее было заглядывать в глаза, он откинул край пиджака и аккуратно вытянул из внутреннего кармана золотую карточку, по размерам напоминающую открытку. Острые витиеватые края делали ее еще и вычурной, но не отнимали безупречный и дорогой вид.