Порочность (ЛП)

— Конечно, знал. Иначе почему, ты думаешь, он забрал отсюда тебя и твою сестру? Он должен был заколоть её, когда у него была возможность, — тихо добавил дядя, словно разговаривал сам с собой. — Но Томас никогда не мог поступить, как надо, если дело касалось этой женщины.

Меня переполняло множество вопросов — как и почему это всё случилось, — но я не знала, была ли готова услышать правду, если не хуже: ложь и полуправду, которые предпочитал давать мне дядя.

Как могла мама поступить так с папой? Со мной и с Тессой? Что же такое нашло на неё, раз заставило отказаться от семьи, от детей, от своей сути и стать одной из тех, кого она была предназначена убивать?

— Зачем она это сделала? — не удержалась я от вопроса, хоть и сомневалась, что смогу выдержать правду.

— Только сама Жаклин знает ответ на этот вопрос, — ответил он задумчиво, будто прямо сейчас перед его глазами мелькали тени прошлого.

Я подозревала, что он знает больше, чем говорит, но он явно не хотел этим делиться. Прошлое — это жуткая, таинственная история, которую он хранил в себе, как второе сердце, и мне придётся смириться с тем фактом, что я, возможно, никогда её не узнаю. Не от него, во всяком случая, хотя, может, из другого источника…

— Я хочу увидеть её, — мой запрос удивил всех присутствующих в этой комнате, включая меня саму.

До этого самого момента моей целью было получить её кровь, чтобы запечатать Сангвинариум, но внезапно я поймала себя на желании увидеть её. Узнать, кем она была.

— Ни в коем случае, — он покачал головой, категорически против. — Это не обсуждается.

— Но она может нам помочь! Её кровь…

— Она этого не сделает! — прогремел его голос вместе с ударом кулаков по столу. — Жаклин Морнингстар не увидит белого света больше никогда.

ГЛАВА 34. ПРЕСТУПНЫЕ ДЕЯНИЯ

Грозовые тучи сгустились за окном, пока я, потеряв дар речи, тупо смотрела на дядю, с которым нас разделял лишь стол. Слова, произнесённые его громовым голосом, всё ещё эхом звучали в моей голове, как пистолетные выстрелы. Мне сложно представить, что такого могла натворить моя мать, чтобы заслужить вечное заточение в гробу. Это просто никак не вязалось с тем, что мне о ней рассказывали до этого. Да что там, я не помню, чтобы папа хоть раз помянул её плохим словом.

Да, конечно, он нечасто говорил о ней (скорее всего потому, что это была крайне болезненная тема для него), и со временем мы с Тесс сами перестали спрашивать о ней. Но в те редкие моменты, когда приходилось к слову и он всё-таки говорил о ней, его глаза каждый раз загорались праздничными салютами. Она была любовью всей его жизни, и понимание этого почему-то всегда приносило мне утешение. Благодаря его неувядающей любви к ней я научилась прощению. А научившись прощать, я обрела мир в душе.

И теперь — спасибо моему дражайшему дяде — этот мир рассыпался, точно сухая грязь в моих руках.

— Ей там не место, — выпалила я, слепо слушая своё сердце. Нет, я ни за что не поверю, что такой сильный и благородный человек, как мой отец, мог полюбить кого-то недостойного — кого-то хоть на самую капельку менее великодушного, чем он сам.

Он не мог. Это просто не укладывается в моей голове.

— Ты ничего не знаешь о своей матери и уж тем более о том, каким чудовищем она стала.

— Тогда расскажи мне! — потребовала я. Мои ладони стали липкими от пота. — Расскажи, почему мне нельзя встретиться с ней.

— Джемма, — Трейс сжал моё плечо, пытаясь меня успокоить, напомнить о главной цели этого визита.

Но я не могу сосредоточиться на деле. Речь же идёт о моей маме! Это моя мама лежит, бездыханная, в деревянном ящике. И всё из-за чего? Из-за того, что она стала Воскрешённой? Так Габриэль с Домиником тоже и кто знает, сколько их ещё таких, но им спокойно разрешают жить среди нас, так почему же ей нельзя, если всё внутри меня кричит о том, что она могла бы? Моя душа требует, чтобы я вытащила её оттуда.

— Он что-то скрывает, Трейс. Как всегда, — мой взгляд снова впился в дядю. — Скажи мне правду!

Взгляд дяди стал каменным.

— Хорошо. Хочешь правду? Будет тебе правда, — предупреждает он. Его тон холоден подобно арктической тундре. — Твоя мать была изощрённой убийцей, хладнокровно лишившей жизни сотни невинных людей. Ей было плевать на тебя, на твою сестру и уж тем более на друзей и родных — тех из нас, кто пожертвовал всем ради неё!

В его голосе слышалась не просто откровенная неприязнь, а настоящая ненависть и отвращение.

— Она была верна только своей неутолимой жажде крови и своему прародителю. И если ты откроешь гроб сейчас, всё это повторится вновь. А я лучше умру, чем допущу это, — заявил он с непоколебимой решимостью в глазах. — Понадобилось больше десяти лет и бесчисленное количество жертв, чтобы выследить её и положить конец её царству ужаса, и когда мы это, наконец, сделали, мир стал намного лучше, потому что в нём больше не было Жаклин Морнингстар.

Ледяная волна прошлась через всё моё тело, я вздрогнула от кусающего холода.