Порочные ангелы (ЛП)

Все дело в том, что мы по-прежнему не слышали ни слова от Сальвадора. Немного ранее сегодня Хуанито отправился в Кулиакан, чтобы собрать информацию: люди говорят, и он сразу же узнает, обсуждается ли исчезновение Луизы. Эсте просматривал вебсайты в поисках какого-либо упоминания о пропаже девушке, но пока ничего не обнаружил. Создается впечатление, будто ее и в помине нет в комнате наверху, а мы не сидим здесь, раздумывая о том, что с ней делать.

— Ну как? — спрашиваю я Эсте между затяжками, позволяя клубам дыма вылетать из моего рта и наблюдая за тем, как они летят к двери.

— Она ест, — отвечает он. — Хотя ведет себя как стерва.

Доктор тихо фыркает.

— Она имеет полное право вести себя как стерва, — ненадолго сужаю глаза на Эсте.

— О, посмотрите-ка, Мистер Берналь сочувствует своей собственной заложнице, — ухмыляется он, выдвигая стул и садясь на него.

— Не путай понимание с сочувствием, друг мой, — отвечаю я.

— Не путай залог с тем, что можно оставить себе, — говорит он. — Как только Сал заключит с нами сделку, она вернется к нему.

— Хавьер не идиот, — говорит Доктор задумчиво, выдыхая дым через нос. — Сал соглашается — она возвращается к нему. А если он отказывается, то она умирает. Медленно. И болезненно. Так, чтобы все поняли, что мы никогда не шутим, — он многозначительно смотрит на меня. — Так ведь?

— Конечно, — быстро киваю я. — Конечно.

— А если этого не произойдет, — продолжает Доктор, — тогда, новости распространяются быстро, не так ли? Ни один картель, достигший нашего уровня, никогда не показывал подобной слабости, и нам нужно сохранить империю. Империю Хавьера.

Он по-доброму улыбнулся мне — так обычно улыбаются пожилые люди тем, кем гордятся, однако я знаю, к какому типу людей относится Доктор: по отношению ко мне он испытывает не доброжелательность, а терпимость. Сомневаюсь, что человек, являющийся профессионалом в искусстве пыток и переговоров, по-прежнему может быть добрым.

В этот момент я понимаю, что мы все собой представляем: кучку акул, сидящих за столом, ухмыляясь друг другу и подмигивая черными глазами. Если мы прекратим есть и плавать, то просто умрем.

— Никто не сомневается в том, что произойдет с Луизой, если Сальвадор откажется, — говорю я, откидываясь на спинку стула. — Но я считаю, что он согласится.

— Почему бы нам не снять еще одно видео? — предлагает Эсте, двигая бровями. — Предупреждение.

— Да, — соглашается Доктор, — Это не помешает нам, верно?

Нет, это не может нам помешать.

Слегка улыбаюсь и постукиваю пальцами по столу.

— Я думал, что обычно это делают в тех случаях, когда обсуждается выкуп или если похитителей не воспринимают всерьез, а не тогда, когда тот, с кем мы связались, просто не ответил.

— О, Хавьер, — говорит Доктор. — Ты ведешь себя как чудак со всей этой честью и подобной ерундой. Ты же наркобарон, черт возьми. Ты можешь делать все, что пожелаешь, и никто не запретит тебе. Здесь нет понятия чести, — он смотрит на Эсте. — Можно сделать это завтра.

— Как минимум завтра, — говорит Эсте. — Или мы не успеем. А лучше всего сегодня.

У меня возникает чувство, что комната начинает наклоняться, и я опираюсь руками на стол, пытаясь удержаться на месте.

— Подождите, давайте не будем торопиться. Нужно все идеально спланировать.

— Ты и твои вечные планирования, — насмехается Эсте. — По-моему, нужно просто подняться к ней и немного разукрасить кулаками.

— А лучше отрезать у нее какую-нибудь конечность, — добавляет Доктор. — Я знаю, как это правильно сделать.

Моя грудь сжимается. Не уверен, по какой причине мое тело так реагирует.

— Нет, — отвечаю я. — Никто кроме меня к ней не прикоснется. Это моя операция, и она — моя заложница.

— Тогда сам это сделай, — говорит Эсте. — Но действовать нужно быстро. Камеру я могу за минуту установить, — он встает, отталкиваясь от стула, и смотрит на меня. — Или сочувствие и понимание снова перепутались?

— Сядь обратно, бл*ть, — я жестоко ухмыляюсь, указывая на его стул. — Или ты забыл свое место?

Мы сталкиваемся взглядами, и эта битва продолжается до тех пор, пока он не отводит глаз — он всегда это делает. Эсте садится на стул, но его поведение не меняется.

— А может, это ты забыл свое место?

С оружием я быстр, и всегда был. До того, как Эсте успевает что-либо заподозрить, я вытягиваю нож из ботинка и отправляю в него легким взмахом запястья. Крик сообщает мне о том, что нож попал в цель.

Эсте продолжает орать, падая со стула на пол, пока я встаю и подхожу к нему. Нож вошел неглубоко, поэтому я постукиваю по нему ботинком, проталкивая глубже, и ухмыляюсь, когда слышу чудовищный крик Эсте.

— Ты — ничтожество, — говорю я, склоняясь над ним. Его лицо искажено болью, но глаза смотрят прямо на меня. — Твое место именно здесь, на этом чертовом полу. Я бы нассал на тебя, если бы мог, но в данный момент я слегка заведен, — выпрямляюсь и с предупреждением смотрю на Доктора. Перед тем, как развернуться, я протягиваю руку и выдергиваю нож из ноги Эсте. — Ой, забыл, он мне понадобится, — говорю я поверх его крика.