Порочные ангелы

А затем он прикасается ко мне ртом, и меня пронзает ток зарядом в миллион вольт, заставляя меня вздрогнуть. Это чувство постепенно отступает, и по мне распространяется влажное тепло ото рта Хавьера, я расслабляюсь от незнакомого ощущения, которого не испытывала прежде. Хавьер медленно облизывает мое лоно, прежде чем начать обводить клитор круговыми движениями языка. Я и раньше знала, как устроено мое тело, просто никогда не прикасалась к себе прежде, не понимала, какое наслаждение могу испытать.

Я начинаю думать, что я идиотка, если не делала этого постоянно, но вскоре рот Хавьера высасывает из меня все мысли. Остаются только чувства, ощущение его губ на мне. Мое тело одновременно расслабляется и напрягается, и я приподнимаю бедра к лицу Хавьера, нуждаясь в более глубоком контакте, когда прикосновения его языка становятся легкими, как перышко.

— Вот она, моя королева, — говорит Хавьер, вибрации его голоса заставляют меня извиваться. — У твоей киски очень соблазнительный вкус, она вкуснее, чем молоко и мед. Мне следует пить тебя вместе с чаем по утрам.

С моих губ срывается стон, и в этот раз я даже не краснею, потому что мне просто нужно, чтобы Хавьер продолжал. Протянув руки к его волосам, я зарываюсь пальцами в гладкие пряди, схватившись за них. Притягиваю Хавьера ближе к себе, и его язык начинает трахать меня, погружаясь и выходя.

Теперь я уже приподнимаю бедра, желая его, желая большего.

— Ты настолько влажная, что я тону в тебе, — стонет он, внезапно отпуская мое левое бедро и входя в меня пальцем, который тут же сжимают мои внутренние стенки. — Прекрасно, что ты хочешь многого.

— Только не останавливайся, — говорю я бездыханно, прогнув спину и запутав пальцы сильнее в его волосах.

— Я не остановлюсь, пока ты не кончишь.

— Как я это пойму?

— Ну, — говорит он медленно, и я знаю, что он ухмыляется, хоть моя голова и запрокинута так, что я не могу его видеть. — Это будет примерно так.

Сильнее защелкав языком по моему клитору, Хавьер начинает входить в меня пальцем, давя на мои внутренние стенки. Давление в моем лоне быстро усиливается, мои конечности становятся деревянными, дыхание перехватывает. Я держусь за волосы Хавьера так сильно, как только могу, чувствуя, как мое тело замирает, это тот момент перед падением, когда ты в воздухе, когда время, кажется, останавливается вместе с дыханием и биением сердца.

Это самая прекрасная и уникальная пытка.

А затем все вырывается на свободу. Мое тело становится жаром, пульсирующим светом воздуха, тепла и взрывов, одолевших меня одновременно. Я абсолютно не осознаю, какие звуки вырываются из моего горла (кажется, я кричу), и не замечаю, что так сильно дергаю Хавьера за волосы, что отрываю его от себя.

Я лежу и извиваюсь, с губ срываются стоны. Это похоже на выстрел из электрошокера, но только удовольствием. Затем, когда мои глаза закатываются, и мне удается перевести дыхание, накатывает вторая волна.

Только на этот раз волна эмоций. Мое сердце трепещет, боль, грусть, радость, сожаление, гнев и все остальные чувства выходят наружу. Заглянув в себя, я не понимаю, как осознать то, что произошло с моим телом и моей душой.

И Хавьер, этот ужасный мужчина, наркобарон, мой похититель, сидит рядом со мной на кровати, вытирая рот и несколько мгновений смотря на меня, прежде чем убрать прядь волос за ухо. Я просто пялюсь на него в абсолютном замешательстве, с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, пытаясь вспомнить, кем и чем я была для него.

Но это едва мне удается. Меня тянет к нему сильнее, чем к кому-либо прежде. Этот мужчина способен на жестокость и насилие, однако он доставил мне удовольствие, дал мне то, чего у меня не было прежде. Ну, и судя по его удовлетворенному взгляду, ему и самому понравилось.

Хавьер утешающе обхватывает ладонью мою щеку.

— Тебе следует отдохнуть, — произносит он. — Завтра важный день.

А затем до меня постепенно доходит реальность мира и моей жизни, заставляя сердце биться медленнее.

Но дело в том, что, как бы дико это не звучало, хоть мне и не хочется, чтобы наступало завтра, мне также не хочется, чтобы Хавьер уходил. Я хочу, чтобы он остался со мной хотя бы до тех пор, пока я не усну. Мне нужен он и то небольшое утешение, которое он мог бы мне предоставить.

Хавьер выжидающе смотрит на меня, словно хочет, чтобы я его попросила. Или хочет попросить сам. Может, мы могли бы заняться чем-нибудь, чтобы скоротать время. Может, я могла бы сделать что-нибудь для него. Может, еще не время прощаться.

Но затем он садится на край кровати и проводит рукой по волосам. Облизывает губы, моргая, словно что-то обдумывая.

Я почти говорю что-то. Даже открываю рот, чтобы попросить его остаться, как бы глупо это ни было.

Встав, Хавьер берет свой нож и прячет его в ботинке.

— Спокойной ночи, Луиза, — говорит он, и понимаю, что наше мгновение закончилось.

Не могу даже подобрать слов, чтобы попрощаться с ним. Хавьер быстро, почти печально улыбается, а затем покидает комнату, громко закрывая за собой замок.

Это звук одиночества.