Порочные Фейри

Наблюдая за ней, я стал жертвой тысячи грязных мечтаний. Обычно именно я гипнотизировал фейри своей силой, но она была единственной, кому удавалось сделать это в ответ. Я был заворожен движениями ее тела, и только через мгновение понял, что она смотрит прямо на меня.

Она поманила меня к себе, и я покачал головой, отворачиваясь, потягивая пиво. Я не танцевал.

После того, как мудак Лев продолжал игнорировать ее весь вечер, я был рад снова увидеть ее улыбку.

Я заметил, как Габриэль приближается к ней сквозь толпу, и у меня что-то сжалось в груди, пока он приближался к ней. Прежде чем он дошел до нее, он столкнулся с Орионом, и они начали болтать вместе, заставив мои плечи расслабиться. Я опустился на стул, чтобы снова наблюдать за ней, но она начала двигаться ко мне, делая вид, что подтягивает себя ближе с помощью воображаемой веревки.

— Потанцуй со мной, — потребовала она, схватив мою руку и откинувшись назад, чтобы попытаться поднять меня. Это не сработало.

— Я не танцую, — прорычал я, резко дернув ее, так что она упала мне на колени. Я положил руку на ее бедро, и мой член радостно дернулся, когда меня окружил ее сладкий возбуждающий аромат.

Она наклонилась ближе с озорной ухмылкой, провела ртом по моему уху и послала электрический ток прямо к моим яйцам. — Я могу научить тебя.

— Если ты думаешь, что я собираюсь выставить себя идиотом перед всеми этими людьми…

— Я не хочу этого, — оборвала она меня. — Давай пойдем куда-нибудь в уединенное место.

Ухмылка натянула мой рот. — Мне нравится, как это звучит.

— Чтобы потанцевать, — повторила она, и моя улыбка потемнела.

— Конечно, детка, — соврал я. Потому что, черт возьми, никто не собирался заставлять меня танцевать. Даже она.

Она провела меня через толпу, и я должен был признать, что мне было приятно находиться с ней на глазах у всех этих людей. Она решила провести время со мной, а не с ними, и это заставляло меня чувствовать себя охуенно. Даже если я не понимал, почему она это делала. Должно быть, я был здесь самым несчастным ублюдком.

Она вывела меня на улицу, и музыка доносилась до нас сквозь золотые стены Сферы. Она продолжала тащить меня за собой, летний ветерок овевал нас, слегка приподнимая ее юбку и заставляя меня рычать от желания.

Она могла бы повести меня куда угодно прямо сейчас, и я бы последовал за ней. Искупаться в кишащем аллигаторами болоте, прыгнуть со скалы, пойти на детский кукольный спектакль. Чем бы это ни было, я был бы полностью согласен.

Я смотрел на ее хрупкую шею, когда она шла впереди меня, волосы были убраны на макушку, чтобы сохранить прохладу.

Я протянул руку, чтобы провести костяшками пальцев по ее шее, прижимая слово похоть к ее коже, и она вздрогнула от неожиданности.

Она провела меня между тенью двух деревьев рядом с тропинкой и повернулась, обхватив руками мою шею. Она начала раскачиваться, а я стоял неподвижно, свесив руки по бокам.

Она тихо засмеялась, взяла мои руки и положила себе на талию. — Это не сложно, тебе просто нужно держаться за меня и вращаться по кругу.

Я сглотнул, чувствуя себя чертовски неловко. — Элис…

— Пожалуйста, — умоляла она, приподнявшись на цыпочки, чтобы коснуться своим носом моего. Что-то в этом действии заставило мою решимость превратиться в пыль.

Я сжал ее талию, прочистил горло и посмотрел вниз на наши ноги, не зная, что делать.

— Просто покачайся из стороны в сторону и поворачивайся, — она начала двигаться, и я сдвинул свои ноги от ее ног, когда она это сделала, то есть мы повернулись в медленном круге.

Она так широко улыбнулась, что это вызвало небольшую улыбку и на моих губах. К черту.

Грохочущая музыка сменилась медленной песней, и зазвучала песня Боба Марли «Three Little Birds». Мы вдруг стали двигаться в такт, и я уже не чувствовал себя таким дураком.

Элис крепче прижалась ко мне, но перестала направлять движения, позволив вести мне. Это было божественно.

— Ты хорошо танцуешь, тебе стоит взять уроки сальсы, — поддразнила она.

— Не дави на меня, — сказал я, и она захихикала. Я наклонился вперед, чтобы прижаться лбом к ее лбу, и ее губы разошлись, когда она посмотрела на меня.

Я хотел быть достаточно смелым, чтобы сказать ей о своих чувствах к ней, но я не был уверен в этих чувствах. Как такой человек, как я, мог быть способен полюбить кого-то после стольких лет, когда я не чувствовал ничего, кроме боли и похоти? Как она начала исцелять меня одним лишь своим присутствием, своим смехом, своей улыбкой? Она открыла во мне ту сторону, которую я никогда не видел раньше, и вновь пробудила ту часть, которую я знал только в детстве.

— О чем ты думаешь? — вздохнула она, проводя пальцами вверх и вниз по моей шее.

— Я думаю… что ты помогла мне вспомнить, что я могу чувствовать больше, чем слова, написанные на костяшках пальцев.

Ее брови приподнялись, а в глазах разлилось тепло. — Я хочу, чтобы ты чувствовал все, Райдер. Хорошее, плохое. Вот что такое жизнь.

Я провел большим пальцем по ее щеке, нахмурившись. — Ты пережила слишком много плохого.

— Ты тоже, — прошептала она, ее глаза на мгновение сверкнули.