Порочные круги постсоветской России т.1

Поскольку надежды на быстрое преодоление кризиса, привлечение крупных иностранных инвестиций и быструю интеграцию России в мировую экономику как равноправного партнера не сбылись, необходимо готовить все системы жизнеобеспечения страны к довольно затяжному и трудному переходному периоду. Таким образом, возникает необходимость пересмотра приоритетов научно-технической политики.

При кризисе надо менять приоритеты и даже тип работы научных учреждений. С 1930-х до конца 1980-х гг. у нас была общественная система с высокой стабильностью и предсказуемостью. Соответственно, сложились критерии приоритетов и способ составления программ в науке. Теперь Россия живет в череде сломов и быстрых изменений всех систем жизнеустройства. От науки требуются срочные ответы на множество неожиданных новых вопросов. Знанием для выбора хороших решений на интуитивном уровне мы не располагаем из-за новизны проблем.

Различают два взгляда на мир: есть наука бытия — видение мира, при котором внимание собрано на стабильных процессах и отношениях, и есть наука становления — видение мира, когда главным объектом становятся нестабильность, кризис старого и зарождение нового. Оба типа необходимы и дополняют друг друга. Однако в настоящее время мы переживаем этап, когда должны быстро создаваться и действовать лаборатории и даже центры в духе науки становления. Но инерция науки такова, что сами ученые самопроизвольно переключаться на иной тип критериев (и даже иной тип мышления — осваивать философию нестабильности) не могут. Побуждать их должна сознательная научная политика государства. Здесь есть нерастраченный потенциал: от советской науки мы унаследовали передовые школы в области «науки становления», наши ученые внесли огромный вклад в развитие математических и физических теорий перехода «порядок-хаос», учения о катастрофах и критических явлений.

Главная задача научной политики сегодня — обеспечить возможность восстановления науки после выхода из кризиса, а вовсе не ее способность «создавать технологии». Надо гарантировать сохранение «культурного генотипа» науки России, иначе мы, вероятно, не сможем возродить ее ни при каких условиях. С другой стороны, как раз в период кризиса возрастает необходимость в новом научном знании, добытом именно отечественными учеными и именно в критических для России областях. Противоречие в том, что эти задачи решаются по-разному и обе требуют средств.

Сохранение «генофонда» — задача консервации. Это сокращение продуктивной деятельности, подобное анабиозу. Подлежат сохранению не обязательно наиболее дееспособные сегодня структуры, а те, которые легче переносят экстремальные трудности, сохраняя при этом свой культурный тип. Напротив, активно производить знания лучше могут лаборатории менее живучие, но способные срочно мобилизовать весь свой ресурс, «выложиться», как в спринте.

В реформе был взят курс на «сохранение и развитие наиболее продуктивной части российской науки». Такая установка предполагала, что Россия, перейдя к селективной стратегии развития, ликвидирует «ненужные» лаборатории и усилит те научно-технические направления, в которых отечественные организации могут достичь мировых стандартов и создать конкурентоспособный на мировом рынке инновационный продукт. За счет доходов от продажи отечественных технологий и наукоемких товаров можно будет импортировать те технологии и товары, которые ранее производились на базе отечественных технологий.

Видимо, обеспечить такой тип интеграции в среднесрочной перспективе не удастся, и, таким образом, Россия как в восстановительной программе, так и в развитии должна будет опираться в основном на модернизированные отечественные технологии, за исключением небольшого числа «прорывных» отраслей (а может быть, и без них). Следовательно, отбор научно-технических направлений и, соответственно, организаций, которым будут обеспечены условия для развития, должен теперь делаться не по критерию продуктивности или конкурентоспособности, а по критерию необходимости создаваемой ими технологии для решения критических задач экономики и государства России.

Поскольку речь идет об использовании технологий и продуктов внутри России, критерий конкурентоспособности на мировом рынке следует снять. В настоящее время имеет смысл экспортировать сложную продукцию только в том случае, если достигается большая экономия на масштабе (как, например, в случае оружия). Научная система России в состоянии создать некоторое число эффективных технологий с высокими главными функциональными качествами, но она неспособна предложить на мировой рынок такие технологии со всем набором качеств и быть конкурентоспособной. Надо расширять возможности международной кооперации в доведении российских разработок до конкурентоспособного на мировом рынке уровня, но пока они невелики.