Порочные насквозь

Он повторил действие с другим соском, посасывая его настолько медленно, что она хотела схватить Калеба и расцарапать спину, чтобы заставить его голову сделать… хоть что-то. Из-за наручников она не могла сделать ничего, кроме как принимать медленное нарастающее желание, которое он дарил.

И Калеб растягивал процесс, заставляя ее ждать перед тем, как насладиться, пока она не стала беспокойно извиваться под ним. Затем он встал, сбросил свои джинсы и боксеры, открыв остальную часть поджарого, скульптурного тела, наряду с большой, выступающей мужской плотью, которая, как она надеялась, скоро наполнит ее. Боже, он был прекрасен.

Он взял в руку свой ствол и стал медленно его ласкать, немного поворачивая запястье, приближаясь к вершине. Когда он запрокинул голову и зашипел, Шарлотта почувствовала, как ее рот наполнился слюной, и подумала, что может сойти с ума, если он не сделает что-нибудь в ближайшее время.

— Мне нужно… — она задыхалась, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.

— Скажи мне, Лотти. — Он продолжал движение вверх и вниз по эрекции, дразня и играя с желаниями Шарлотты, пока она не пришла в отчаяние.

— Ты нужен мне. Мне нужно чувствовать тебя глубоко внутри. Мне нужно почувствовать себя твоей.

Калеб поднялся на кровать и устроился между ее ног, широко разведя их, его взгляд блуждал по соскам, о которых он еще недавно так хорошо позаботился, по ее мягкому животу… ее гладкой плоти, которая изнывала от желания.

— Я собираюсь войти в тебя и глубоко трахнуть тебя, детка. Ты узнаешь, что ты моя. — Он усмехнулся. — Но если и после этого ты все еще будешь сомневаться, то мы можем сделать это снова.

Ее наполнили легкость и какая-то неестественная радость.

— Возможно, меня не так легко убедить.

— С удовольствием повторю урок. Давай посмотрим, насколько я могу быть убедительным.

Он сжал ее бедра горячими руками, словно электризуя прикосновениями. Ее тело тряхнуло.

— Тише, — успокаивал он. — Я держу тебя.

Да, так и было, и она с радостью позволила его ладоням скользнуть вверх, пока его жадные пальцы не достигли гладкой плоти между ее ног, и стали там медленно потирать чувственный бутон. Она хотела больше оргазмов, которые, как она знала, Калеб был способен ей подарить, но она также сильно хотела его внутри…

— Пожалуйста, — простонала Шарлотта.

— Позволь этому нарастать внутри, Лотти. Поверь мне, я знаю, что делаю.

Она даже не стала отвечать. Он очень быстро доказал, что точно знал, как ее пробудить. Его дразнящие пальцы скользили по маленькому комочку нервов, и удовольствие прокатилось по ее телу, пока она не выгнулась, вскрикнув и разведя ноги шире.

— Пожалуйста, — нараспев протянула она.

— Хотел бы я услышать твои мольбы. Скоро. На самом деле очень скоро, я обещаю. Боже, твоя киска такая красивая, темно-розовая и набухшая. И такая мокрая. Я знаю, что внутри у тебя будет туго. Ты начисто уничтожаешь мой контроль. Я столько ждал тебя, и будь я проклят, если прежде не добьюсь, чтобы тебе было хорошо.

— Так и будет, — поклялась она, почти умоляя. — Я уверена. Все, что ты пожелаешь…

Калеб хохотнул.

— Именно то, что я хотел услышать.

Прежде чем она успела ответить, он скользнул двумя пальцами по обе стороны от ее клитора, создавая новые ощущения, с совершенно новым трением. У нее перехватило дыхание, и она сжала руки в кулаки. В отчаянии женщина приподняла бедра к нему.

Он толкнул их обратно вниз.

— Ты не заставишь меня ускориться. Постепенно. Пусть желание раскаляется медленно, детка.

— Это… Невыносимо. Жар, он почти ранит.

— Что ранит, так это длительное ожидание. Ты думала обо мне в последние несколько недель?

Она отчаянно кивнула.

— Каждый день.

— Каждую ночь?

— Да.

— Ты хотела позвонить мне?

Боже мой, больше, чем он думал.

— Много раз.

— Ты скучала по мне?

— Каждое мгновение.

— Ты хотела меня в своей постели? В своей киске?

Ни один мужчина никогда не говорил с ней таким образом, и она обнаружила, что это невероятно ее возбуждало.

— Ты касалась себя, думая обо мне?

Она покраснела. Как она могла быть честной в этом вопросе?

Он отдернул руку, прекратив эти постоянные, сладкие скольжения по ее самой чувствительной плоти.

— Лотти, я задал тебе вопрос.

Огонь стал горячее, обжигал сильнее.

— Да. — Она чувствовала, словно слово вырвалось из самой глубины души.

Он снова стал гладить ее, на этот раз немного быстрее, как будто награждая.

— Ты кончала?

— Да… — прошептала она.

— Я мучился каждый чертов день, думая о тебе. Сегодня приехал в Лафайетт, потому что знал, что ты здесь. Планировал закончить темницу, а затем принять душ и заехать в квартиру детей. Мы бы поужинали и поговорили, затем я забрал бы тебя куда-нибудь, куда угодно, и трахал, пока ты бы не признала, что принадлежишь мне.

— Я вся твоя. Я говорила это раньше. И сейчас говорю это снова. — Она повертела головой из стороны в сторону, ее голос звучал как пронзительная мольба. — Я скажу это завтра и каждый день, пока ты будешь слушать. Пожалуйста!