Порочные желания

Вот на партийном собрании, всё(!), было просто и понятно: там – загнивающий капитализьм! В СССР – развитой социализьм! Прочла в газете «Правда», статью о похождениях певца Магомаева, сбежавшего, через балкон, в чём мать родила, от разъярённого мужа, прихватившего жену с любовничком. Устроила в учительской внеочередное партсобрание и заклеймила позором, похотливого и развратного певчишку!

А как здесь быть? На партсобрании не расскажешь. На комсомольском? Так он и не комсомолец ещё! На пионерском? Не поймут! Да ещё и осудят!

Ум за разум заходить стал, но тут попалась на глаза статья о переходном возрасте. Не в «Правде». А в какой же? Неважно! Вовремя, главное! И отлегло от сердца.

Даже бинокль не стала прятать. Не убудет от соседки, если Толик, посмотрит, как она моется под душем.

Но, неделю назад, к ней, в магазине, подошла Зинаида.

– Клавдия Васильевна, можно с вами поговорить?

– Да, конечно, Зинаида

Зинаида работала уборщицей в общественной бане.

Что? У вас нигде не ёкнуло?

Ну ладно!

Зинаида заходила в моечное помещение и выметала листья (от берёзовых веников) из решётки слива воды. Потом шла в парилку и там, тоже, выметала литья из решётки слива воды. В парилке, решётка, была под полками.

Что? Опять не ёкнуло?

Ну ладно!

Зинаида, заходила в моечное помещение, когда там мылись люди.

И в женское, и в мужское отделение!

Ладно, в женское. Там были голые бабы и малые дети.

А в мужском, были голые мужики! И они, при виде Зинаиды, свои члены, не прикрывали тазиками и вениками.

Ну а теперь, поставьте себя, на место мужа Зинаиды, который тож, мылся в этой бане …

Потому, Клавдия Васильевна, не удивилась, что Зинаида, не стала говорить при всех, а вышла, из магазина, на улицу.

Муж Зинаиды, по пьяни, гонял жену, угрожая расправой!

– Что случилось, Зинаида? – жалостливым тоном, спросила Клавдия

– Мне так неудобно, Клавдия Васильевна …

Зинаида мялась и не смотрела в глаза

– Опять угрожал? – в голосе Клавдии ощущалась сжатая стальная пружина, готовая распрямиться и выстрелить!

– Нет. Ваш Толя … – и замолчала

– Что, Толя??

– Клавдия Васильевна, мне так неудобно …

У Клавдии, вдруг, вспотели подмышки, и холодные, и липкие струйки побежали по коже

– Что, Толя? – побелевшими губами, проговорила она

– Он, накакал в бане.

Клавдия, перевела дух – Он же не один в бане мылся! Почему ты решила, что это он?

– Уже не первый раз! – Зинаида перестала стесняться – И именно, после того, как я захожу в парилку, и делаю уборку

– И что? После него, никто в парилку не заходил?

– Никто! Он был последним. Несколько раз.

Клавдия растерялась

– Я никому не говорила. Но если, он, насрёт ещё раз!? Расскажу! Всем!

– Митя!

– Ну что?

– Митя, мутит, вертит у меня здесь! – Клавдия Васильевна, кулачком, водила кругами по титькам – Зачем он карты взял?

– Играть

– Нет, Митя, надо сходить проверить

– Ну ладно, ладно, пойдём

– Ты, свет не включай, фонарик возьми

– Да где его искать-то? Толька, поди, и взял.

– Тогда на ощупь

Они вышли на крыльцо и сразу увидели, желтоватые полоски, в щелях стен сеновала.

– Ты зайди с огорода – шептала Клавдия – А я здесь

– Ну идём – пряча от жены улыбку, пошёл он в огород

Клавдия подошла к двери сарая и дёрнула ручку. Но дверь, была заперта изнутри.

– Толя! – стучала она в дверь – Сейчас же открой! Я вижу, что у вас горит свет!

Услышав голос жены, Митя хотел идти к ней, но тут приоткрылась створка, и кто-то стал спускаться по лестнице.

Митя замер

– Осторожно! – Я поддерживал за попку, Катю, и слюнки текли, и член вставал.

– Таак! Это Вовка. А там кто?

Я обомлел: дядя Митя, лез по лестнице к нам!

– Таак! Поднимайтесь, поднимайтесь! – Митя уже разглядел, кого, поддерживал за попку, соседский Вовка.

Сначала я испугалась. Но потом стало смешно – «Ну вернёмся мы на сеновал. А дальше? Пытать, что ли, нас станут?»

И успокоившись, залезла назад, и протянула руку Вовке.

С другой стороны, через лаз, уже лезла Клавдия Васильевна.

И вот мы стоим, а Толькины родители пялятся на меня!

Наверное, всё бы обошлось обычным нравоучением. Но я, вдруг, увидела свои трусики на Толькином матраце.

Клавдия, тоже, увидела трусики.

И Митя – увидел!

– Это, что такое? – свистящим шёпотом, спросила мать Толика

Я знала, что за этим последует.

Истерика. Обычная бабья истерика.

– Ой! Да это мои! Я забыла надеть, когда пописила – и, наклонившись, подняла трусики

– Ну ладно. Я пошла – и я пошла к лазу

Но только я ступила на перекладину лестницы, Дозор аж захлебнулся в злобном лае!

– Ой! – резво заскочила я назад, уронив одну шлёпку, от которой, Дозор, жалобно заскулив и поджав хвост, позорно удрал – Собаку то уберите. Я не хочу бешенством заболеть.

– Толя! – мать пацана перехватила инициативу – Марш, домой! Дозора в будку! Мальчики! По домам! Живо! Идём, отец!

Колька пошёл домой огородом, а мы, с Вовкой, вышли за ограду и перешли дорогу

– Ччёрт! Клавдия Васильевна мамке расскажет

– Про мои трусы? – усмехнулась я

– Дай мне их? – Вовка потянул мои трусики

– Дрочить будешь? – я взъерошила его волосы – Дрочи. Не жалко.

– Ты ещё с нами будешь играть?

– Буду. Но место надо искать другое. Эта явка засвечена.

– Мы придумаем. Я пойду?