Порочный

Признаться, лечение, назначенное врачом, приносит свои плоды. Приступы стали случаться реже и слабее, голоса тише, головная боль меньше.

Врач сказал, что полностью от шизофрении излечиться нельзя. Это печально. Однако лечение бросать не стоит, ведь благодаря ему улучшается состояние, минимизируются периоды обострений, продлевается ремиссия.

* * *

– Давай сюда руку, – попросил я Еву. Она подчинилась. Я нежно обхватил ее пальцы. – Согласна ли ты стать моей женой?

– Да, – хихикнула она.

– Является ли твое желание свободным, искренним и взаимным, с открытым сердцем, по собственному желанию и доброй воле?

– Да, – повторила она, едва сдерживая смех.

Я взял со стола ручку, нарисовал на безымянном пальце Евы обручальное кольцо. Она сделала то же самое.

– А теперь скрепим наш брак страстным поцелуем!

Мы оба понимали, что это лишь игра.

Но я надеялся, что когда-нибудь это действительно произойдет. Только не у меня дома, в комнате, а в ЗАГСе, у стола регистратора.

– Слушай, могу я тебя кое о чем попросить? – через какое-то время спросила Ева, крутя прядку волос на пальце.

– Проси, о чем угодно.

– Можем мы погулять как-нибудь…

– Всего-то? Без вопросов!

– … с Тимуром.

Я впал в ступор. Может, я ослышался?

– Что? – переспросил я.

– Я хочу, чтобы мы пошли гулять втроем.

Она, словно провинившаяся, опустила глаза. Стала яростнее теребить локон.

– Но… Зачем? – я не мог понять, какие цели она преследовала своей просьбой.

– Просто понимаешь…, – она сделала глубокий вдох, подняла глаза, впившись в меня взглядом. – Он мой друг. И я понимаю, что ты ненавидишь его. И у меня сердце кровью обливается от этой мысли. Я знаю, что вы раньше были друзьями, и я хочу снова помирить вас. Мы пойдем вместе гулять, будем общаться, разговаривать. И ты увидишь, что на самом деле он неплохой парень.

– А ты знаешь, почему мы с ним поссорились?

Она затронула запретную тему.

Держись, Паша. Ты не сорвешься.

– Нет. Я спрашивала Тимура об этом – он всегда отмалчивался. Но наверняка там какой-нибудь пустяк. Вы же были совсем дети.

– Его отец убил моих родителей.

Нависла пауза. Глаза Евы расширились, губы слегка приоткрылись. Она явно не ожидала такого поворота.

Заболела голова. Моя давняя запекшаяся рана снова дала о себе знать. Руки зачесались. Я захотел что-то ударить, сломать, закричать.

Тише, Паша. Успокойся. Досчитай до десяти.

Раз, два, три…

Сейчас нельзя выпускать гнев на волю.

– О господи… Я дико тебе соболезную. Это ужасно…, – Ева взяла мою руку в свою. – Я просто не представляю, как ты все это пережил. Как вынес все это. Как мог засыпать ночами. Не представляю.

От ее прикосновений меня немного отпустило.

– Но понимаешь, в чем дело…, – продолжила она. Тимур – не свой отец. Нельзя вешать на детей грехи родителей. Тимур ни при чем здесь. Он не виноват в случившемся. Так вышло, что родителей не выбирают…

– Я не хочу ничего слышать об этом, – сказал я как можно более спокойным тоном. Ева не первая, кто говорит мне это.

– Паш, пожалуйста. Одна совместная прогулка. Прошу. Ради меня…

Она прислонила сжатые друг с другом ладони к губам, слегка надула щеки, состроила брови домиком.

Я растаял.

– Ладно. Одна прогулка. И все.

Нужно просто перетерпеть. Главное – не покалечить и не убить Тимура. Ева мне этого не простит.

Я смогу.

Глава 43

Ева

Я ликую!

Мой план по перемирию заклятых врагов идет успешно. Самая сложная часть плана выполнена – Паша согласен на прогулку. Думаю, подговорить Тимура будет легче. Он податливый.

Казалось бы, все идеально. Но на левом плече будто сидел чертенок и, хитро прищуриваясь, шептал на ухо: «А если пойдет не по плану?».

* * *

– Нет, нет и еще раз нет! Я никуда не пойду с этим отморозком, – кричал Тимур, гневно ходя по комнате. Туда-сюда, туда-сюда.

– Паша ничего тебе не сделает. И он не отморозок, у него просто болезнь! – защищала я парня.

Тимур нервно переходил из одного угла комнаты в другой.

– Это опасно! И ты даже не представляешь насколько, – яро жестикулируя, вещал Тимур. – Он как бешеный пес. Может в любой момент сорваться с цепи.

– Да ты ничего не понимаешь! Паша не станет срываться. Он может держать себя в руках.

– Не называй его по имени! Больше звания мудака он не достоин.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Нет!

– Да!

Наверное, со стороны мы выглядели как два детсадовца, пытающихся поделить игрушку. Каждый уперто стоял на своем, не желая слушать слова другого.

Внезапно Тимур подошел ко мне, аккуратно обхватил руками лицо и нежно так произнес:

– Евочка. Паша нам – враг. А что делают с врагами? Правильно. Избегают их. Прячутся. Вот и нам нужно держаться от него подальше.

Он сказал это таким тоном, с каким успокаивают психически нездоровых людей в больницах. Тихо так, спокойно.

Меня это взбесило. Я ударила его по рукам и гневно выкрикнула:

– Ну почему до тебя никак не дойдет? Я же хочу, как лучше. Я хочу помирить вас. Разрушить стену между вами, которая стоит уже столько лет. Неужели ты этого не хочешь? Неужели тебе нравится жить так, враждуя? Да никогда не поверю!