Порочный ангел

— Ты имеешь в виду — оставить Луиса и Элеонору?

Бросив взгляд на Элеонору, пруссак облизнулся.

— Не обязательно.

— В этом есть здравый смысл, — вмешался Луис, глядя поверх плеча Слима.

— Только для одного человека, — сказал Слим. — Для Курта. Забудьте об этом. Вы же знаете, самое худшее — разделиться. Ослабеют обе части.

Сидя на краю одеяла возле Луиса, Элеонора больше всего беспокоилась о его здоровье. Металлическая цепь как пуповина связывала их, и через нее они чувствовали малейшее движение друг друга, невидимое глазу дрожание каждого нерва.

— Я могу доказать, что возникнет еще больше препятствий, чем вы себе представляете, — сказал изможденный человек, некогда бывший их предводителем.

— Но мы справимся.

— Должны, — сказал Молина и отвел глаза.

Гонзалес кивнул. Лицо Курта сохраняло напряженное выражение. Посмотрев на брата, Элеонора увидела, что он не слушает, а с усердием чистит ножом ногти, удаляя из-под них грязь со всей тщательностью новоорлеанского денди. Никаких аргументов не последовало, и Слим взглянул на Молину.

— Ну что ж, это твоя страна, куда пойдем?

Индеец опустился на одно колено на землю, расчистил ладонью место, сдвинув в сторону листья и мусор, провел пальцем несколько линий, нарисовав контур Никарагуа с двумя овалами больших озер — Манагуа и Никарагуа в нижней части слева, и зубчатую волнистую линию, изображавшую горы по диагонали над ними. Еще одна кривая линия изображала реку Сан-Хуан. Потом на довольно широком свободном месте неисследованной территории между горами и проливом никарагуанец провел еще одну линию и ткнул в нее ногтем.

— Рио-Эскандидо, — сказал он. — Эта река течет с севера две, а то и три сотни миль до лагуны Блуфидцс. Если мы пойдем по ней, кое-где сушей, а кое-где на плоту, который построим, мы должны выйти к проливу. Это не берег Москитос, но там бывают патрульные британские корабли.

— А если не повезет с кораблем, мы сможем идти вдоль берега до страны Москитос, — сказал Слим.

— Правильно, сеньор.

— Луис? — спросил житель долин.

— Звучит хорошо, — отозвался тот.

Звучало и впрямь заманчиво, но осуществить это было нелегко. Сначала они долго добирались до реки. Несколько дней пути изобиловали трудностями, о которых говорил Слим. А добравшись до реки, им пришлось с помощью одних только ножей соорудить плот. Валить деревья, поджигая их у основания, — дело нелегкое. Связывать бревна пришлось только лианами, что, конечно, менее прочно, чем самые дешевые веревки. К тому же непросушенное дерево, тяжелое от соков, плывет медленно и неповоротливо в воде.

Элеонора, хотя и сменила Гонзалеса у костра, чтобы он мог заняться более важным делом, мало чем могла порадовать голодных мужчин. Луис и слышать не хотел о том, чтобы она одна бродила по лесу в поисках чего-либо съедобного, и не отпускал ее ни на шаг. Поэтому Элеонора вынуждена была сидеть без дела, смотреть, как они работают, и только иногда Луис позволял ей собирать червей для рыбалки. Он хромал рядом с ней к реке, чтобы посмотреть, как она ловит рыбу. Луис был не в состоянии что-то делать, а видеть, как он мрачнеет от своих невеселых мыслей и от слабости, для Элеоноры хуже безделья. В свободное время, которого у нее было так много, она предавалась размышлениям о фаланге, сражающейся сейчас с костариканцами. Битва у Риваса, должно быть, уже закончена. Кто победил? Самое главное, как она завершилась для полковника Гранта Фаррелла? Казалось, она должна чувствовать интуитивно — убит он или ранен, но она никогда не верила интуиции.

Речные пороги, отмели, камни, песчаные перекаты, сломанные и утонувшие палки — весла для плота, — все, казалось, объединилось, чтобы замедлить их продвижение по воде. Один раз даже показалось, что лучше все бросить и идти пешком. Но кишащие повсюду аллигаторы и черные в желтых крапинках длиннющие змеи быстро заставили отказаться от этой идеи.

Они не задерживались долго на одном месте, а продолжали спускаться по длинной грязной Эскондидо.

День ото дня пейзаж менялся: прибавлялось больше зелени, лес становился веселее от хриплых криков попугаев и тонких трелей пичужек. А потом, в полдень, когда все уже дремали от усталости на илистых, пропитанных водой бревнах, кроме двоих, чья очередь была работать шестами, берега реки вдруг стали совсем плоскими, и они плавно выплыли в пахнущие солью воды лагуны Блуфилдс. На ужин у них были маленькие сочные моллюски, пропаренные в желто-коричневом прибрежном песке. Убаюканные ласковыми волнами бирюзового пролива, люди спали до тех пор, пока солнце не поднялось высоко; морские чайки в поисках падали слетелись к берегу.