Порочный красный

Я еду по парковке вдоль ряда пустых магазинов, вглядываюсь в них и ищу глазами эту желтую вывеску. В большинстве витрин косо висят таблички, говорящие, что эти помещения сдаются в аренду. Их названия все еще значатся над дверями, и это наводит тоску, напоминая о том, что по стране крадется рецессия. Я, будто пистолет, направляю указательный палец туда, где прежде находился маникюрный салон, и нажимаю на воображаемый спусковой крючок. Сколько грез пошло прахом в этом захудалом торговом ряду. В крайнем правом углу рядом с гигантским мусорным баком находится детский сад «Солнечная сторона». Я останавливаю машину под неопрятной вывеской с изображением ярко-желтого солнца и постукиваю пальцами по рулю. Так делать мне это или нет? Надо хотя бы пойти и посмотреть.

Я выхожу из машины, направляюсь к двери и тут вспоминаю, что в машине в автолюльке находится младенец. Черт тебя подери. Я возвращаюсь к машине, чтобы никто не заметил мой промах, и отстегиваю автолюльку Эстеллы. К счастью, она молчит, пока я вношу ее в детский сад. Первое, что замечаю, это то, что в это заведение может зайти кто угодно и украсть ребенка. Где система доступа по кодированным карточкам-ключам? Я смотрю на администратора в приемной, безвкусно одетую девицу лет двадцати с небольшим, с голубыми тенями на тусклых карих глазах. Ей отчаянно нужен бойфренд – это видно по тому, как чрезмерно она использует духи и какое глубокое у нее декольте. Ее нижние веки подведены карандашом, хотя всем известно, что на нижние веки не наносят подводку.

– Привет, – бодро щебечу я.

Она улыбается мне и вскидывает брови.

– Мне надо поговорить с вашим директором, – говорю я, произнеся это громко на тот случай, если она и впрямь такая бестолковая, какой выглядит.

– О чем?

Ну почему люди всегда сажают в своих приемных слабоумных?

– Вообще-то у меня при себе есть младенец, – рявкаю я, – а это детский сад.

У нее дергается нос. Это единственный признак того, что я здорово разозлила ее. Я постукиваю ногой по линолеуму, пока она вызывает директора яслей. Ожидая его, оглядываюсь по сторонам. Бледно-желтые стены, на которых намалеваны ярко-оранжевые солнца, синий ковер, покрытый пятнами и усыпанный колечками готового завтрака «Чириос». Несколько минут спустя появляется здешняя директриса – блондинка средних лет в футболке и потертых розовых кедах и с имплантами в грудях размером с дыню. Я брезгливо смотрю на нее и приклеиваю к лицу улыбку.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, она говорит:

– Ого, это же новорожденный ребенок.

– Она родилась недоношенной, – лгу я. – Она старше, чем кажется.

– Меня зовут Дитер, – представляется она, протянув мне руку. Я беру ее и пожимаю.

– Хотите осмотреть тут?

Мне хочется сказать: «Еще чего», но я вежливо киваю, и Дитер ведет меня внутрь через двустворчатую дверь, которую она открывает с помощью ключ-карты.

Вид у этого заведения обшарпанный, даже Дитер не могла бы этого отрицать. В каждой из комнат пахнет мочой, где больше, где меньше. Дитер либо невосприимчива к этой вони, либо предпочитает не обращать на нее внимания. Мне же от нее хочется блевать. Дитер указывает, что на одного воспитателя здесь приходится всего шесть детей, и весело демонстрирует мне комнату, полную поющих четырехлеток, у каждого из которых течет из носа.

Забота – это любовь.

– Наши элементы детской площадки совершенно новые, но вашему ребенку они, разумеется, понадобятся еще не скоро. – Она открывает дверь с надписью «Малыши» и входит.

Меня встречает хор голосов младенцев, кричащих, как ослята. Это здорово нервирует, и Эстелла сразу же просыпается и присоединяется к этому ослиному хору. Я качаю ее автолюльку, и, как ни удивительно, ее крики становятся все тише, пока не замолкают совсем. В комнате чисто, надо отдать должное. У стен стоят шесть детских кроваток. Над каждой из них висит связанная крючком кукла-маппет.

– Мы только что попрощались с одним из наших малышей, – сообщает мне Дитер. – Так что у нас есть место для маленькой…

– Эстеллы. – Я улыбаюсь.

– Это мисс Мисти, – говорит она, представляя мне воспитательницу. Я улыбаюсь еще одной невзрачной девице и пожимаю еще одну руку с облезшим лаком на ногтях.

В конце концов, я решаю оставить здесь Эстеллу на тест-драйв. Сделать это мне предлагает Дитер.

– Всего несколько часов, чтобы посмотреть, как вы будете себя чувствовать… – говорит она. Интересно, нормально ли это – оставить своего ребенка с чужими людьми, чтобы посмотреть, как ты будешь себя чувствовать. Я могла бы изрезать себя ножом и все равно бы не почувствовала ровным счетом ничего.

– Я еще никогда ни с кем ее не оставляла, – говорю я. Это правда… в основном.

Дитер участливо кивает.

– Мы будем хорошо заботиться о ней. Вам надо будет только подписать кое-какие бумаги.

Я отдаю автолюльку мисс Мисти и демонстративно целую Эстеллу в лоб, затем иду к машине, чтобы принести сумку с подгузниками, которую должна возить с собой хорошая мать.