Порочный круг

Проблема состояла в том, что пока я даже не знал, кто хочет от меня избавиться, а почему — тем более. Хотя это было не так важно, потому что несговорчивый упрямец во мне (безусловно, главенствующий над расчетливым умницей) уже решил: я не брошу это дело, пока не выясню все до конца. Прочитав в моих глазах вердикт, Пен раздосадованно пожала плечами.

— Запомни мои слова, — посоветовала она, — дабы не пришлось повторять, когда с тобой случится нечто в сто раз ужаснее.

— Дай подумать до утра, — попросил я, обнял ее и поднялся к себе. Там, под самой крышей, проблемы не кажутся такими неразрешимыми.

Однако сегодня я слишком устал, чтобы думать, но прежде чем провалиться в сон, решил позвонить Никки. Тот звонку явно не обрадовался.

— Мать твою, Кастор, прошло всего три часа! Даже Бадди Болден не дает тебе права требовать от меня чудес!

— Никки, я не жду отчет, а лишь хочу спросить, не знаешь ли ты, где сейчас швартуется «Коллектив»?

— В Темзмиде, — не задумываясь, ответил Никки. — В Западном Темзмиде, у причала № 17, напротив Королевского музея артиллерии.

Значит, я не ошибся: подобная информация у параноика-зомби под пропитанной формальдегидом рукой.

— И кто на борту?

— Нет, как в «Двадцати вопросах»^[26] — сначала просто «Кто?», а потом «Кто на борту?»

— Очень смешно.

— Кастор, я не читаю светскую хронику! Последнее, что слышал, — там живет Реджи Танг и какие-то парни из Южного Лондона, которых я знать не знаю. Как обычно, яхта на девять десятых пустая.

— Спасибо, Никки.

— Пожалуйста, всегда к твоим услугам. Раз уж позвонил, могу сообщить кое-что о твоем Писе.

Я тут же навострил уши.

— Слушаю.

— При поиске информации о неизвестной мне персоне я обычно руководствуюсь правилом: «Рой там, где грязно». В случае Писа набрался целый свинарник.

— Да ну?

— Во-первых, он тянул срок.

— Неужели? — Я немного огорчился, но по крайней мере получил какие-то факты. Если отсидка недавняя, то факты вдвойне ценные: на свободе все бывшие заключенные вращаются в своем собственном кругу, но если действовать умело, в него можно запросто проникнуть.

— И как долго он ублажал Ее Величество?

— Не-а, вопрос неверный! Пис сидел в Буркина-Фасо, это бывшая французская колония в Западной Африке. Он попался с наркотиками, разозлил судью и загремел на два года. Потом подмазался к нужным людям, что до суда стоило бы в два раза дешевле, и добился помилования, проведя на зоне всего неделю.

— И случилось это…

— В 1992-м, когда «Непрощенный» получил «Оскара» как лучшая картина года, а звания «Лучший актер» удостоился сукин сын Пачино и, спрашивается, за что? За «Запах женщины»!

— Спасибо, Никки! — сказал я, не желая выслушивать его мнение о десятке самых кассовых фильмов, что неизбежно переросло бы в рассказ об очередной секретной теории, которую он в данный момент разрабатывал.

Да, новости неважные: отсидка древняя. Даже если Пис завел друзей в Центральной тюрьме Уагадугу, и они по освобождении дружно перебрались в Лондон, взять остывший десять лет назад след абсолютно невозможно. Значит, тупик…

— Больше ничего не узнал?

— Много всего! — уязвленно ответил Никки, будто я поставил под сомнение силу его ума. — Тот случай в Западной Африке оказался лишь верхушкой айсберга. В юности парень слыл настоящим бузилой и баловался разной дурью, каждый раз накачиваясь под завязку. Завербовался в армию, но и там долго не продержался — сбежал буквально за день до того, как его должны были уволить с лишением прав и привилегий. Потом стал обычным уличным хулиганом и обогатил свое криминальное досье: взлом и проникновение, разбойные нападения, нарушение общественного порядка. Иногда до суда доходило, иногда — нет.

— Но за решетку больше не попадал?

— Нет. Он слишком много путешествовал. Этакий перекати-поле. По всему миру шатался и в конце концов попал в Штаты, где связался с людьми Антона Фанке.

— Антон Фанке, кто это?

— Хочешь сказать, что никогда не слышал о Сатанинской церкви Америки? — недоверчиво спросил Никки.

— Конечно, нет.

— Фанке можно назвать религиозным скинхедом вроде Ошо^[27] или Санг Мюн Муна,^[28] только его последователи почитают дьявола. Ну, ты знаешь таких лидеров — посылают миллионы своих «пешек» продавать цветы в крупных аэропортах, чтобы самим иметь целый парк лимузинов и жить в центре Нью-Йорка.

— Выходит, Пис — сатанист.

— Не знаю. Говорю только, что его имя часто мелькает рядом с Фанке. Они даже в каком-то судебном разбирательстве вместе фигурировали. Подробности пока не выяснил.

Вот это уже куда опаснее. Если правы Торрингтоны, призрак Эбби нужен Пису, чтобы вернуть бывшую любовницу, но если он некромант, то дело меняется кардинальным образом.

— Спасибо, Никки, так держать!

— Ну, ты очень убедительно продемонстрировал расположение и добрую волю, а это кое-что да значит.

Он повесил трубку.

В тот момент не хотелось обдумывать ни информацию Никки, ни непонятные угрозы оборотней. Давненько у меня не было таких тяжелых понедельников! Полуживой от усталости, я заснул еще раньше, чем голова коснулась подушки.

* * *