Порочный круг

Произведя на свет наследника, Ричард и Фей пустились во все тяжкие. Больше не будет нотаций, поучений и жалкого содержания! Никаких мучительных объяснений с отцом, который никак не мог взять в толк, отчего его сын превратился в безмозглого плебея и никчемного транжиру. Разочарованию старика не было предела, но теперь с этим покончено. И самое главное — отныне не придется глазеть на портрет хрупкой златовласой матери, висевший на стене отцовского кабинета и напоминавший о том, что именно он, Ричард Карлсон Ньюком, десятифунтовый младенец, при рождении безжалостно разорвал нежную плоть, став причиной смерти единственной женщины, которую любил отец.

К счастью, Брент-младший был точной копией бабушки; ему-то и предстояло стать владельцем фамильного состояния. Брент Ньюком-старший имел много любовниц, но так и не женился вторично; по слухам, он боготворил рано ушедшую из жизни супругу, и внук, так походивший на нее, стал смыслом его существования.

У матери Брента была сестра, намного моложе ее, и в отличие от тощей, как того требовала мода, Фей, с ее тонкими каштановыми волосами, Сильвия была блондинкой с весьма соблазнительными формами. Ее рано отослали в монастырскую школу, и Фей постоянно язвила по этому поводу, называя девочку паршивой овцой и предрекая, что она плохо кончит. В самом деле, Сильвия упорно убегала из школы, пока директриса не потеряла терпение и не вытурила ее. После исключения из третьего по счету пансиона и поспешно замятого скандала из-за мальчишки, вызвавшегося подвезти ее до дома, Сильвия поселилась у Фей и выскочила замуж в семнадцать лет за одного из приятелей Ричарда. Через три года случился развод и второй брак, на сей раз с французским кинопродюсером, который снял жену в нескольких своих фильмах. Красота Сильвии в сочетании с теми не слишком выдающимися способностями, которыми она обладала, принесли ей некоторый успех. Но неугомонная Сильвия вскоре бросила мужа ради известного итальянского актера, который, к глубочайшему взаимному сожалению, был давно женат на своей школьной подружке.

Сильвия, белокурая красавица с роскошной фигурой, была привязана к сестре и, поскольку не могла иметь детей (последствия неудачного аборта), обожала племянника и уделяла ему гораздо больше внимания, нежели мать: часто посылала сувениры и открытки со всех концов света. Дед Брента был невысокого мнения о Сильвии, однако оказался достаточно проницательным, чтобы оценить искренность ее чувств, и не запрещал внуку общаться с ней.

В унылом и безрадостном мире Брента Сильвия была единственным молодым и прелестным созданием. Только к ней он испытывал какие-то чувства. Когда он достаточно подрос, чтобы отправиться в закрытую школу, и разлучился с теткой на несколько лет, ее письма оставались настоящим лучом света в его суровой, жестко регламентированной жизни.

Следуя желаниям деда, он упорно учился, а Сильвия продолжала сниматься, и отчего-то получалось так, что они никак не могли встретиться. Сильвия много путешествовала, и на конвертах красовались экзотические марки неведомых стран. Брент регулярно получал длинные послания, написанные крупным неровным почерком, с описанием мест, где она побывала, и людей, которых довелось встретить. Он сохранил их, все до единого.

Умный способный мальчик, занимавшийся к тому же еще и с частными репетиторами, намного опередил своих сверстников и уже в пятнадцать лет стал студентом колледжа. Он занимался столь же целеустремленно и без всякого воодушевления, как делал все остальное, что требовал от него дед. Лишь бы поскорее его оставили в покое. Когда Бренту исполнилось восемнадцать, перед самым выпуском дед внезапно умер.

Ричард и Фей не приехали на похороны; они совершали круиз на яхте какого-то греческого миллионера и не собирались оставлять общество занимательных милых людей ради какого-то погребения. Рано или поздно старик все равно отправился бы на тот свет, и ни для кого не было секретом, кому достанутся все бабки. Так к чему же лицемерить? Зачем притворяться?

Зато Сильвия, услышав печальную весть, сразу же прилетела из Швейцарии, где в то время отдыхала.

И увидела, что Брент, ее маленький племянник, превратился в настоящего мужчину. Его по-прежнему окружала атмосфера холодной отчужденности, но теперь с некоторым оттенком высокомерия. У нее захватило дух при виде этого сошедшего на землю греческого бога, наделенного идеальной, почти невероятной красотой. И хотя, по мнению окружающих, Брент как две капли воды походил на покойную бабку, Сильвия с радостным трепетом отметила, что кое-что он унаследовал и от нее — такие же густые, неправдоподобно длинные ресницы и четко очерченные губы, «лук Амура».

Она подумала, что их вполне могли бы принимать за брата и сестру, и преисполнилась решимости не дать Бренту замкнуться, уйти в себя, отгородиться от нее тем же барьером любезной учтивости, что от всех остальных.

— Брент! О Брент, я так рада снова увидеть тебя!