Порочный круг деспотизма, или рассуждения о русских и будущем их страны

В то же самое время многие сторонники жесткого курса в отношениях с Кремлем правы в том, что Россия в обозримом будущем не станет частью западного мира, и она представляет для него серьезную угрозу; я согласен с Митом Ромни  назвавшим Россию врагом №1 для США. Опасность России заключается в соединении двух вещей. Во-первых, в огромных сырьевых ресурсах. Во-вторых, в людях, охваченных националистической спесью, живущих в культуре вражды, ненависти и фатализма зла; привыкших к борьбе без правил и недорого оценивающих, как свою жизнь, так и жизнь окружающих. Ни в одной другой стране мира не существует, обусловленного первым из этих факторов, такого огромного расхождения между экономической и военной мощью, с одной стороны, и моральным невежеством и социальной тупостью, с другой. Ни одна другая крупная страна не находится в мировой десятке самых богатых стран мира и одновременно в списке наиболее коррумпированных его государств, рядом с самыми нищими странами планеты. Богатый, хорошо вооруженный и физически сильный бандит посреди более бедных, безоружных и добропорядочных мирных жителей, испытывающих отвращение к крови и людским страданиям, что может быть ужаснее и страшней?

Наиболее известным европейским специалистом по России из этого лагеря, пожалуй, является французский философ Андре Глюксман. По поводу России он говорит следующее: “Мы во Франции склонны думать, что, по сути, страна модернизируется, и, безусловно, станет более демократичной. Потому, что официально коммунистический режим более не существует и марксистская идеология не актуальна. Что – правда, Россия более не коммунистическая. Мы поэтому думали, что теперь всё пойдет к лучшему. Но это – не правда. Говорить так – значит, не знать историю. Историю России в целом, не только советского периода. Дело в том, что модернизация России не привела к её демократизации. Вспомните, ведь именно Екатерина Великая, хотевшая модернизировать Россию, ужесточила в России крепостное право. Поэтому понять происходящее в России непросто. В то же время, сегодня мы менее доверчивы в отношении России, чем раньше. Вы знаете, прежде Франция очень наивно воспринимала Екатерину Великую. Вспомните, хотя бы, её переписку с Вольтером. Французская мелкая буржуазия наивно соблазнилась «Русским займом», подумайте только, сколько денег доверили российскому царю Николаю Второму! Это я говорю об эгоистичных французах. И, наконец, пролетариат и интеллигенция во Франции в своё время поддерживали в значительной мере сталинизм. Поэтому, если можно так сказать, сегодня дело обстоит лучше, поскольку нет прежнего «согласия». Мы теперь не такие доверчивые. Россия все же вторая экономическая держава планеты. Это второй по значению поставщик оружия в мире. И поставляет Москва оружие не всегда самым надежным странам. Третий параметр тут – российская доминирующая позиция на рынке газа и нефти. Эта огромная держава не контролируется общественным мнением изнутри. Россия не контролируется ни журналистами, ни депутатами, ни рядовыми гражданам (общественным мнением). И страшно то, что Россию никак не «тормозит» хотя бы мнение международной общественности. Я не сторонник воинственных походов, но когда нет никаких сил сдерживания внутри страны, то надо, чтобы это воздействие производилось извне. По-английски это называется термином «containment». Такое сдерживание необходимо в отношении всех авторитарных стран. И я думаю, что слабость Запада в этом и заключается: он не догадывается об опасности, которую может представлять не столько тот или иной руководитель, сколько целая держава, не имеющая демократического контроля” (RFI, от 06.11.2009).

По поводу же мирового исторического процесса в интервью Die Welt от 05.12.2011 он говорит: “ После падения Берлинской стены мы стали свидетелями геноцида в Руанде; в центре Европы – на Балканах - вспыхнула война, и так далее. Было бы нелепо утверждать, что конфликты сегодня становятся менее опасными, так как больше нет ни коммунизма, ни национал-социализма. По моему мнению, сегодня Путин также опасен, как был опасен Брежнев – правда, не так опасен как Сталин, но так же опасен, как Брежнев. Фукуяма переоценил значение идеологии. В мире преступников больше, чем идеологов. И если злоумышленник не имеет подходящей идеологии, способной оправдать его преступления, то он ищет себе какую-то новую. Для этого можно использовать религию или национализм. Однако насилие, опасное насилие, существует в любом случае. Теории, подобные той, что была предложена Фукуямой, приводят нас к следующему - мы считаем врагов столь ничтожными, что больше не принимаем их в расчет”.