Порочный круг деспотизма, или рассуждения о русских и будущем их страны

В результате всех этих процессов, в следующем 1992 году, появилась Российская Федерация, президентом которой был избран бывший коммунистический босс, порвавший еще в конце 80–х с партией всякие отношения, Борис Ельцин. Экономика страны находилась в ужасном положении: производство сокращалось, инфляция зашкаливала. Ельцин в своей экономической политике решил опереться на команду молодых реформаторов в которую входили: Егор Гайдар – премьер министр, Анатолий Чубайс – председатель Госкомимущества и ряд других. Проводимая ими политика была похожа на ту, которую проводили большинство других Восточноевропейских стран бывшего социалистического лагеря. Во многом она была обусловлена рекомендациями МВФ, у которого занимались деньги. Основными задачами были либерализации цен, курсовой и таможенной политики, приватизация государственных предприятий и интеграция национального хозяйства в мировую экономическую систему. В народе такая политика получила название “Шоковая терапия”. Многие предприятия после приватизации закрывались, не имея возможности найти сбыт на свою неконкурентоспособную продукцию или кредитные ресурсы на технологическое перевооружение. Крайне пагубно сказалась и дефрагментация бывшего экономического пространства внутри Советского Союза, возникновение таможенных барьеров.

Некоторые экономисты на Западе критиковали политику, проводимую МВФ, например, в части ускоренной, осуществляемой по бросовым ценам, приватизации в России. Такую позицию, в частности, занимал неокейсианец Джозеф Стиглиц, другой лауреат Нобелевской премии, обвиняющий МВФ в непомерном неолиберализме. Однако, на мой взгляд, он плохо разбирался в происходящих в России политических процессах или не обращал на них должное внимание в связи с проводимой экономической политикой. Кроме экономических целей – создания эффективного класса частных собственников и пополнения казны, приватизация решала и проблему создания мощного, обладающего финансовыми ресурсами, политического класса, способного встать на защиту своей собственности, рыночных реформ и демократии. А в этом имелась сильная потребность на протяжении всех девяностых годов.

По моему мнению, люди на Западе недооценивают культурные различия между, скажем, поляками, чехами и русскими. Если  у первых в основе происходивших в конце 80–х  демократических революций, помимо национально–освободительного мотива, лежало желание жить исходя из культурных ценностей наций – свободно думать, говорить, публично обсуждать общественные проблемы, не жить в страхе и подчинении, заниматься предпринимательством, то у русских были совсем иные мотивы. Да, интеллигенция хотела свободы и открытости, но подавляющая часть населения мало что-либо понимало в происходящем, ей было совершенно наплевать на демократические ценности. Существует огромная разница в том, меняете вы тоталитарный строй вследствие несовместимости его основ и ваших культурных ценностей и политических традиций или потому что вам нечего есть, руководствуясь сугубо материальной и прагматичной стороной дела. Именно в этом, помимо привычной для русских коррупции, секрет  поспешной и малоэффективной, а в отдельных случаях и незаконной российской приватизации. А кроме этого и объяснение того, как впоследствии Путину удалось столь легко уничтожить российский федерализм и свободную политическую систему, сопровождая свои политические действия экономической политикой направленной на повышение заработных плат работников бюджетной сферы, пенсий и разного рода социальных выплат, во многом, благодаря постоянно растущим нефтяным и прочим товарным ценам.

Ельцину пришлось столкнуться с двумя очень серьезными политическими вызовами. Первый был брошен ему парламентом в 1993 году; его депутаты придерживались реакционных коммунистических или националистических взглядов. Они упрекали его в развале Советского Союза, в обнищании населения, потери влияния на международной арене и т.п. Важное значение имел и тот факт, что Российскую конституцию во многом списали с конституции Французской Республики, по которой парламент имеет широкие права и возможность влиять на деятельность исполнительной власти. Парламент всячески пытался препятствовать проводимой Ельциным политики. Окончательный раскол произошел в октябре 1993 года, когда часть парламентариев решила захватить власть. Однако Ельцин жестко подавил попытки захвата телевидения, здания правительства и арестовал бунтовщиков, одним из которых оказался вице-президент Руцкой.