Порочный (ЛП)

Я не знаю, что заставило меня нарисовать это. И, честно говоря, я никогда не понимала, почему так рисовала, но сейчас у меня перехватило дух. Такое чувство, будто кто-то, чтобы это нарисовать, использовал меня. Я не ощущала, будто это моя заслуга, и это не важно.

Я наклонилась, и накинула на картину полотно, убедившись, что каждая ее видимая часть была укрыта, и ничего нельзя было рассмотреть. Потом я посмотрела на часы.

Пять минут десятого. Отлично. Я рисовала больше четырех часов.

Выматерившись, я схватила сумку и вышла через дверь. Она автоматически закрылась за мной, поэтому я не придала этому значения. Спеша к восточному коридору и спускаясь по задней лестнице, я надеялась, что сигнализация не сработает, когда я выйду из здания. Такое произошло только один раз. Я вышла и с облегчением выдохнула, когда тишину вокруг ничто не нарушило. Я была в безопасности... в очередной раз.

Воздух был прохладным, как и должно быть ранним летним вечером. Не помогало даже то, что с собой в школу я всегда брала свитер или куртку.

Я пыталась согреть руки, но у меня не получалось. Меня пробивала дрожь, когда дошла до машины. Я села, включила обогреватель и вытащила телефон. Два пропущенных звонка от Келлана и четыре сообщения от Мэтта. Очень милые.

Я прочла первое: «Слушай, сука, ты заплатишь за своего брата. Вернусь завтра, не беспокойся».

Второе не сильно отличалось, а в последних двух он обещал отомстить.

Я закатила глаза и тронулась, выезжая с парковки. Когда проезжала по закоулкам Полера, на выезде из города я видела, как Лия с компанией выходили из пиццерии, как нормальные подростки, которые наслаждались времяпрепровождением со своими друзьями.

Я никогда не была частью этого мира. Никто из Брейденов. И по какой-то причине нас это не волновало. Мы были предназначены для другого. Еще... часть меня хотела, чтобы все было по-другому. Чтобы я могла расти как нормальная девочка с нормальной семьей и даже с нормальным парнем.

Когда я снизила скорость и свернула на гравийную дорогу, ведущую к моему дому, я знала, что бесполезно желать этого.

Я не была нормальной. Никто из моей семьи не был, но было бы неплохо... знать, каково это — быть нормальным.

Мы жили в трехэтажном кирпичном доме. Припарковавшись слева от гаража, я выругалась, когда увидела, что свет по всему дому был выключен. И это не значит, что все уже спали, не в моей семье. Это означало, что они были снаружи, наверное, у реки. Еще... это было небольшой передышкой для меня.

Войдя в пустой, темный дом, я сняла босоножки и прошла на кухню. Я ощущала холод плитки под ногами. Открыв холодильник, достала упаковку апельсинового сока, а потом вскрикнула.

Позади меня стоял Келлан с мрачным выражением на лице.

— О Боже. — Я слабо засмеялась, когда поставила апельсиновый сок. — У меня чуть не случился сердечный приступ.

Келлан наклонил голову, его глаза изучали меня. Когда я закрыла дверцу, свет из холодильника сменился лунным светом. Он осветил лицо Келлана, сделав его взгляд мрачным и загадочным. Другой бы вздрогнул от пугающего предвкушения, но я дрожала от того, что мне было холодно.

— Что? — спросила я. Келлан хотел что-то сказать, но у меня не хватало терпения играть в его игры.

— Где ты была? — спросил он, его голос был низким и хриплым, почти грубым.

— У меня были дела. Я говорила тебе об этом.

Я хотела, чтобы он отстал от меня. Я не хотела рассказывать ему о студии, не после стольких лет умалчивания.

— Нет, ты не сказала мне ничего. И я знаю, ты не хочешь, чтобы я спрашивал, и хочешь, чтобы я всегда молчал.

Келлан двинулся вперед и облокотился о холодильник. Я знала, что он не хотел этого, но его поза казалась хищной.

— Я видела, как Лия выходила из пиццерии сегодня. Уверен, что хочешь пропустить это? — нервно спросила я. Я допила апельсиновый сок, и, когда повернулась к раковине, Келлан схватил меня за руку, развернув к себе.

— Что? — спросила я. Келлан никогда намерено не был груб со мной. Я никогда не видела этого, но знала, что в нем есть эта грубость. На самом деле, что-то подсказывало мне, что в нем есть много того, чего я не хотела знать.

Его пальцы сжались на моей руке.

— Что ты делала вечером?

Я почти отстранено посмотрела на его руку, хотя мне было больно.

— Не спрашивай меня об этом.

— Почему? Ты расскажешь мне правду?

Я подняла голову и встретила его взгляд. У него были пронзительные голубые глаза, невероятно красивые, но я, сглотнув, сдержала себя.

— Я бы солгала. Но я не хочу тебе лгать.

Келлан не убрал руку, а использовал ее, чтобы притянуть меня ближе.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не... — Я посмотрела в глаза Келлана. Он не искал какие-то слабые оправдания. Он искал что-то глубокое, бесконечное, что-то, что подтверждало правду, и неважно, какую проверку я проходила. Поэтому я впервые солгала: — Я ходила, чтобы встретиться с Мэттом Рэтли.

— Зачем? — Келлан не купился на мою ложь. Его рука не сжалась и не расслабилась.