Порочный рокер

Мне сказали, что Рафаэль играл на ритм-гитаре и различных других инструментах; он также стал соавтором пары песен для альбома с Джесси. Летти был басистом, а Пеппер – барабанщиком. Пеппер и Эш были участниками какой-то альт-рок-группы, о которой я никогда не слышала, под названием Penny Pushers, которая часто гастролировала с Dirty на разогреве. И, как оказалось, пообщавшись с участниками сольного проекта Джесси, посмеявшись вместе с ними и насладившись первой пинтой пива, которую мне протянул Пеппер, я решила, что они сами по себе чертовски крутые. Что такого было в рок-н-ролльных музыкантах, такого… аппетитного?

Вайб беззаботности плохого парня?

Обтягивающие джинсы и кожа?

Ага. Именно.

И по мере того как впитывала эту атмосферу, я поняла, что дело было не только в том, как они были одеты или в сексуальной привлекательности, бросающейся в глаза, но и в чистом виде, в мощном электричестве необузданной мужской энергии. Это была их непримиримая манера занимать место, сидеть, широко раздвинув бедра, запрокидывать голову назад и громко смеяться, показывая зубы. У них были крупные кольца и татуировки, а Зейн даже слегка подвел глаза, отчего его арктические радужки казались еще более голубыми.

Не говоря уже о том, что они все говорили одновременно. Время от времени Мэгги закатывала глаза и приказывала кому-нибудь из них заткнуться, но едва ли это могло на что-то повлиять.

Через некоторое время Джесси забрал меня и повел позировать для нескольких фотографий. Практически всем, с кем общался, он представлял меня либо как Кэти, либо, в некоторых случаях, как «моя девушка, Кэти», не могу сказать, что я была против этого, хотя все начинали сливаться в одно большое красивое рок-н-ролльное пятно. Возможно, всему виной пиво. Скорее всего, нервы. Я просто надеялась, что позже меня не будут расспрашивать обо всех этих именах.

Я просто должна была выглядеть так, будто знаю, что делаю, верно? Потому что если бы кто-нибудь попросил меня добавить что-нибудь интересное от себя, то уверена, я поперхнулась бы. У меня уже кружилась голова оттого, что толпа все увеличивалась.

А потом, посреди всего этого, я нашла небольшое временное облегчение в лице миниатюрной старушки, которую сначала даже не заметила.

Она спокойно пила пиво из пинтового стакана, когда Мэгги усадила меня рядом с ней на один из плюшевых стульев, представив ее просто как Бабушку Долли.

– Это моя подруга Кэти, – сказала Мэгги, что было очень мило с ее стороны. – Она сегодня здесь с Джесси.

– Какая прелесть, – ласково сказала Долли и сжала мою руку. Казалось, ее вот-вот сдует, если подышать на нее слишком сильно, а кожа у нее была мягкая, как сморщенный бархат, но в ее хватке чувствовалась сила. На ней были васильковые брюки и свитер с блестящей музыкальной надписью, украшенный голубыми стразами. А также белые волосы, уложенные волнами на затылке – прическа, которой, вероятно, она не изменяла десятилетиями.

Она была очаровательна.

– Вы бабушка Джесси? – спросила я ее.

– Ах, мой Джесси. Он особенный, – сказала она, и ее светло-голубые глаза потеплели. – Хотя на самом деле он не мой, дорогая. Зейн – мой внук. Я познакомилась с Джесси, когда ему было восемь – тогда мальчики вместе учились в школе.

Как раз в этот момент ее подошел поприветствовать Джесси, и Долли подняла свой стакан, произнося тост. Я чокнулась ободком своего стакана с пивом о ее.

– За Джесси и его замечательный новый альбом, – произнесла она своим скрипучим голоском. Все остальные за нашим столом – Зейн, Дилан, Эш, Мэгги, а теперь и Броуди с Джудом, которые пришли с Джесси, – замолчали и подняли стаканы и бутылки, следуя примеру Долли. – Он чудесен, дорогой. Зейн включил мне его сегодня днем.

– Спасибо, Долли, – сказал Джесси.

– Я знала, что в тебе больше песен о любви, – услышала я ее слова, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

Как только Джесси развернулся, чтобы поговорить с Джудом, я наклонилась ближе и сказала ей:

– Кажется, вы ему очень дороги.

Она кивнула и погладила мою руку.

– Они с сестрой проводили много времени в моем доме, когда были маленькими, а когда умерла их мать, я взяла Джессу к себе.

– Я этого не знала. – Джесси упоминал об уходе своего отца, но я не знала, что его мама умерла. – Когда это произошло? – спросила я.

– Ох, Джесси было около двадцати, а Джессе – всего шестнадцать. Но они проводили так много времени в моем доме еще до того, как заболела их мать, что я чувствовала их как свою плоть и кровь. И до сих пор чувствую. – Она с нежностью посмотрела на Джесси. – Какая жалость, что Джессы сегодня здесь не будет.

– Они, должно быть, были милыми детьми.