Порог

Хмелев направляется не в сторону села, а прямиком в бор, по снежной целине. «Куда он?» — недоумевает Филипп Иванович. Но ему теперь все равно. В бор, так в бор. Им овладела безнадежность. Он идет и корит себя. Надо же было ему, старому дураку, выйти сегодня на работу. Сидел бы сейчас дома, а то мало ли что может случиться. Такому, как Степан, человека убить — раз плюнуть…

Но куда же они все-таки идут? Ага — вышли на торную дорогу. Повернули влево. Теперь понятно. Хмелев хочет вывести их к избе Копыловых со стороны леса, где нет окон. Правильно, конечно. Ну, а если сам Степан окажется во дворе? По своей нужде, например? Тогда он их встретит, как надо. Уложит одного за другим, как зайцев. Впрочем, два выстрела. Кто-то третий успеет убежать. Пока-то Степан перезарядит.

Они движутся цепочкой. Впереди Хмелев. За ним Филипп Иванович. Позади — Мих-Ник. На него почему-то напала странная разговорчивость. Словно всю жизнь молчал. Он идет и рассказывает:

— И еще один случай я знаю. Тоже с поджогом. Только там поджег сам продавец…

Один случай он уже рассказал, а это собирается второй. Сколько у него таких случаев? С десяток? Хмелев оборачивается:

— Разговоры кончайте.

Лес редеет. Посветлело. Впереди Филипп Иванович замечает что-то черное, большое. Да это и есть изба Копыловых. Филипп Иванович наклоняется поправить галоши. Теперь он оказывается позади. Так-то оно надежнее будет.

У крайних сосен все трое останавливаются. Прислушиваются. Шумит лес, но со стороны избы ни звука. Хмелев машет рукой: «Вперед».

Под ногами заплот. Снега намело вровень с верхним бревном. Даже перешагивать не надо. Левее что-то черное. Лежит кто-то? Нет, это помои вылили.

Во дворе они осматриваются. Поленница дров. Сарайчик. Пустая конура. Входная дверь в сени открыта.

— Сразу за мной, — шепчет Хмелев. — И не отставать.

Он кидается в сени. Одним прыжком у дверей. Распахивает их настежь. В глаза бьет острый яркий свет.

В избе пусто. Топится печь, постреливая еловыми дровами. На плите кипит чайник. Посреди избы на белом шнуре покачивается электрическая лампа.

— Он только что был здесь, — говорит Хмелев.

Все трое опять выходят во двор. Мих-Ник по лестнице взбирается на чердак. Хмелев осматривает сарайчик.

— Нате-ка вам фонарь, посмотрите за поленницей, — говорит он Филиппу Ивановичу.

Филипп Иванович берет фонарик и идет к поленнице. Ничего нет в ней такого. Мелко наколотые и хорошо уложенные дрова. Он направляет струю света влево, вправо. И вдруг свет останавливается между поленницей и уборной. Филипп Иванович видит два синих ствола, направленных ему в живот, и руку, которая держит ружье. Он даже различает грязный ноготь большого пальца.

Фонарик вываливается из рук Филиппа Ивановича и падает на снег. Лежит на снегу и освещает два валенка, подшитых автомобильной камерой. «Бежать. Бежать… Не успею. Ему только нажать, и все. Я так и думал — в живот».

— Подыми, — слышит он шепот. В лицо ему бьет крепкий запах водки. Филипп Иванович нагибается, трясущейся рукой ловит в снегу фонарик и гасит его.

— Ну, что? — окликает его Хмелев.

— Здесь никого нет, — выдавливает из себя Филипп Иванович. После этого они все трое возвращаются в избу.

— Может быть, он в подполье? — высказывает предположение Мих-Ник. — Я знаю случай…

Хмелев подымает крышку западни.

— Я сечас осмотрю, — сам вызывается Филипп Иванович.

— Осторожно, — предостерегает Хмелев.

— Семи смертям не бывать, одной не миновать, — смеется Филипп Иванович и смело спускается вниз. Он осматривает каждый уголок. Никого нет.

— Ушел, — говорит Хмелев.

65

Вечереет. Во дворе школы высокая раскидистая елка. На ней ледяные игрушки и гирлянды лампочек. Ветер слегка шевелит их, и они позванивают. Между двух сосен по красному стягу идут серебром буквы «С Новым годом!»

Егор у Тони. Он спрашивает:

— Пошто куришь?

— Не нравится?

— Не личит тебе.

— Конечно. Курить плохо. Я знаю. И я не буду… Это последний раз. Я письмо получила.

— Что за письмо?

— Из Березовки. От Бориса. Хочешь прочесть?

— Я не разберу. Ты сама прочти.

— А может не стоит читать? Я так скажу. С Фросей он развелся. Зовет к себе.

— Поедешь?

— Теперь поздно.

— Может, и не поздно…

Егор направляется к двери. Тоня ему вслед:

— Не уходи. Посиди со мной.

Егор возвращается так же молча. Садится на корточки около печки.

— Я подымлю малость?

— Подыми.

Егор оглядывает елку, которая стоит в углу. Не дожидаясь Нового года, она пустила мягкие светло-зеленые ростки. Тоня заботится о ней — каждый день подливает воды.

— Жива моя елка-то? — говорит Егор.

— А как же…

Егор думает о чем-то, хмурится, затем говорит:

— Антонина Петровна, ты мне справку напишешь?

— Какую?

— А такую, что я семь классов закончил.

Тоня удивлена.

— Но ведь ты не окончил.

— А мне надо. Хочу в Асино, в школу механизаторов. На шофера задумал учиться.

— А лошади?

— Лошади что… Они теперь не в чести. Напишешь?

— Такие справки пишу не я, а директор. Но и он не напишет.

— Напишет. Панкин тоже не кончал, а Иван Максимыч справку написал. Был такой директор.

— Не может быть, чтоб написал.

— Очень даже может. Отнес ему Панкин туес меду — вот и справка готова.